Брайан Киндреган - Вол’джин. Испытание

Юный тролль крался под проливным дождем, вглядываясь в ускользающую дорогу, неровно протоптанную среди густой растительности джунглей. Сюда никогда не проникал солнечный свет – его лучи не в силах были преодолеть густое переплетение листвы, – не чувствовалось и свежего дуновения ветра. Эту часть острова называли Изначальным домом, и мало кто отваживался заходить сюда, кроме темных охотников и глупцов.

Ручейки воды струились по его ногам, ливень так яростно хлестал его по спине, словно подгонял к Изначальному дому. Бывало, оттуда возвращались темные охотники, но глупцы – никогда.

Рядом с Вол’джином под большим пальмовым листом прятался еще один тролль, Залазан. И он тоже не был темным охотником.

– Мы не готовы, – сказал он, отгрызая еще один кусок мяса комму. – Испытание – это для старших троллей, которые уже успели себя проявить, а мы просто два молодых идиота.

– Ага, я молодой, а ты идиот, – съязвил Вол’джин. – Пойдем, Зал. Мой папа вчера всю ночь вглядывался в пламя костра, и теперь ходит, будто судьбой пришибленный. Кажется, ему было видение. Грядет время перемен, и мы должны быть к ним готовы.

– Думаешь, лоа сделают тебя темным охотником?

– Думаю, они испытают меня. Проверят каким-то образом, но как – я точно не знаю.

– Говорят, лоа лишат нас разума, – мрачно предположил Залазан. – Заставят нас страдать, мучиться и видеть всякие кошмары.

– Я тоже много всего слышал про эти испытания. Главное, если они признают меня достойным, то я стану темным охотником. А если не признают – то нас ничего не спасет.

– Да ладно, я-то уж сумею произвести на них впечатление! – хвастливо заявил Залазан. – А над тобой они просто посмеются.

Он шагнул в грязь и стал рядом со своим другом. Несколько секунд тролли смотрели друг на друга и широко ухмылялись, обнажив клыки. Пожалуй, все в деревне Черного Копья знали: если Вол’джин и Залазан так улыбаются – значит, они задумали какую-то фантастическую глупость. Они с самого детства так делали.

Издав воинственный клич, тролли ринулись к Изначальному дому, продираясь через переплетения корней и лиан. Все окружающее пространство было словно пропитано дыханием смерти, внезапной и мучительной, но они были молоды и верили, что не могут умереть.

Но лоа уже ждали их приближения. Духи древних, преодолевшие завесу загробного мира, могли осыпать щедрыми дарами или жестоко наказать за дерзость. В их власти было обучить тролля внутреннему зрению – или наслать на него столь ужасные видения, что тот с криками выцарапывал собственные глаза. Каждый раз их решение было быстрым, безжалостным и непредсказуемым.

Вол’джин и Залазан бежали наперегонки, и каждый из них размышлял, насколько правдивы легенды об Изначальном доме. На первый взгляд, вокруг ничего не представляло угрозы, только два огромных листа преграждали дальнейший путь. Внезапно растительность расступилась, обнажая огромное плотоядное растение – намбу. Его волосатые, мясистые челюсти распахнулись, поджидая добычу, и Вол’джин уже никак не успевал остановиться, чтобы избежать его голодной, зубастой пасти.

В мгновение ока тролль принял решение: он бросился влево, едва не задев намбу, и покатился вниз, пока не рухнул на что-то твердое и чешуйчатое. Вол’джин попятился, растерянно крутя головой, и тут же увидел перед собой огромного разъяренного ящера – ему, пожалуй, не доводилось встречаться с подобным чудовищем. Он пополз назад, надеясь не оказаться снова в пасти намбу; откуда-то из-за спины до него доносился странный, приглушенный голос Залазана, но самого друга нигде не было видно.

Ящер бросился на Вол’джина, и тот едва успел перекатиться влево – там, где он только что находился, с громким щелчком сомкнулись могучие челюсти рептилии. Изо рта голодной твари текла слюна. Но внезапно хищник сам оказался жертвой: намбу отреагировало на его движение с быстротой молнии и сомкнуло зубы на шее ящера, впрыскивая яд в разорванную плоть. Это позволило Вол’джину выиграть несколько секунд на спасение: он выхватил копье и отполз от плотоядного растения, оценивая ситуацию. Обогнув намбу, он увидел вдали Залазана, отмахивающегося от роя жуков алчу, которые жалили его за все открытые части тела. Похоже, от него не стоило ждать помощи в ближайшее время.

Ящер оторвал намбу от земли и принялся раздирать растение могучими лапами, но его маленькие, разъяренные глазки уже высматривали новую добычу – отчаянно размахивающего руками Залазана.

Времени на размышление не оставалось. Вол’джин испустил боевой клич и изо всех сил метнул копье в хищника. Оружие легко пронзило плоть: по спине ящера побежал ручеек крови. Сотрясаясь от ярости, ящер развернулся к обидчику и откинул Вол’джина в гущу растительности. Мокрая листва облепила лицо тролля; он не видел, как приближается опасность, но чувствовал, как под лапами зверя содрогается земля. Вол’джин метнулся вправо, почувствовав, как челюсти ящера разминулись с ним буквально на несколько сантиметров.

На ходу очищая лицо от листьев, он увидел, что его преследователь продолжает погоню, несмотря на все усилия Залазана, который пытался отвлечь его шумом и криками.

Вол’джин пятился назад, не смея повернуться спиной к хищной твари. Он видел Залазана, напавшего на зверя с другой стороны, но ящер только махнул хвостом, сбивая тролля с ног. Этим маневром Зал выиграл всего мгновение для Вол’джина, но и этого оказалось достаточно.

Тролль прыгнул на ящера и обхватил его шею длинными руками. На какой-то ужасный миг его лицо оказалось прижато прямо к нижней челюсти хищника, и он ощутил его зловонное дыхание. Затем ему наконец удалось развернуться и оседлать ящера, упершись коленями в лопатки зверя.

Ящер пронзительно закричал и встал на дыбы. Тем временем Залазан вскочил на ноги и ударил посохом по когтистой лапе зверя. Вол’джин услышал треск кости и еще крепче вцепился в шею животного, пронзая своим копьем незащищенную глотку.

Ящер бросил попытки скинуть с себя Вол’джина и теперь наступал на Залазана, подволакивая сломанную ногу. Тролль медленно пятился назад, но Вол’джин уже чувствовал, как сокращаются в судорогах мышцы чудовища. Еще несколько секунд…

Он торжествующе вскрикнул, почувствовав, как копье под его рукой рассекло артерию. Вол’джин выдернул оружие, и кровь алым фонтаном хлынула из открывшейся раны. Ящер споткнулся, зашатался и, наконец, рухнул на землю, едва не придавив ноги Залазана могучей пастью.

Вол’джин отпустил шею животного и слез с его тела.

– Это чего было-то? – простонал Залазан. – Никогда не видел такого огромного ящера!

– Может, его послали лоа? В качестве первого испытания?

– Не, парень, я так не думаю, – покачал головой Залазан и направился прямо к распоротой глотке ящера, не обращая внимания на предсмертные судороги хищника. – Поверь, мы узнаем, когда начнется испытание.

Он сложил ладони ковшиком, подставил под струю хлещущей крови и размазал ее по всему лицу.

– Эй, это еще зачем? – удивился Вол’джин.

– Темная магия нам в помощь, дружище, – ответил Залазан, завершая свою ужасающую боевую раскраску и облизывая кончики пальцев. Потом он жестом предложил другу сделать то же самое.

– Вот еще, не хочу, чтобы от меня пахло кровью в таком месте, – отказался Вол’джин. В ответ Залазан прихлопнул на себе какое-то насекомое и кинул его в друга. Тот ловко поймал жука и швырнул обратно.

– Мы будем пахнуть кровью большой злобной твари, – пояснил Залазан, отправив к нему очередного жука. Недавно он начал работать подмастерьем у мастера Гадрина, главного знахаря Черного Копья, и потому говорил с убежденностью. – От нас будет разить смертью и опасностью.

Вол’джин отбил насекомое в полете и пошел собирать кровь, все еще льющуюся из тела мертвой твари.

– Правда, от лоа это нас не спасет, – добавил Залазан.

– Да уж, – согласился Вол’джин, размазывая теплую, липкую кровь по лицу. От нее исходил резкий запах. – Но мы все равно хотели пройти испытание, так что без лоа нам не обойтись. Будь что будет.

– Точно сказано, брат.

– Ай! – внезапно вскрикнул Вол’джин и посмотрел вниз: оказалось, пока он с закрытыми глазами вдыхал запах крови, Залазан прицепил ему на грудь трех кусачих насекомых.

– Вот стану темным охотником, – сообщил он Залазану, – и попрошу лоа убить тебя.

– К тому времени я тоже обучусь кое-каким приемчикам! – расхохотался Залазан.

В беспросветно мрачных джунглях наступила ночь: Вол’джин ощутил ее присутствие лишь по внезапно наступившей прохладе и жужжанию кровососущих насекомых, которые гигантскими облаками проплывали над головой. Огромные, с руку величиной, комары жадно искали добычу. Вол’джин и Залазан сидели на небольшом уступе над обрывом, днище которого ощетинилось острыми камнями. Они шли весь день, тяжело вдыхая густой и недвижимый воздух джунглей, пока ноги не свело судорогой от усталости.

– Что за дурацкое испытание, – настороженно сказал Залазан. – Ходим кругами, убиваем каких-то животных. Где же эти лоа?

Вол’джин уже было собирался ответить, как вдруг спиной ощутил чье-то холодное присутствие. Теперь он точно знал, что лоа были здесь, на возвышении. Он не видел их, не мог почувствовать их запах, но дрожь, пробежавшая по позвоночнику, сказала об их приближении. Бросив быстрый взгляд на друга, он увидел ужас, отразившийся в его глазах.

Затем пришла боль, и она была во сто крат хуже, чем все, что он когда-либо испытывал. Даже сломанная кость или колотая рана казались по сравнению с ней мелкими царапинами; боль завладела его разумом, не оставив места для мыслей.

Чей-то голос обратился к нему:

– Обрыв, – беззвучно шепнул он. – Внизу камни. Они положат конец страданиям. Быстро. Так просто.

И Вол’джин понял, что это действительно так: он мог в любой момент броситься в пропасть, избавиться от мук. Иначе ему оставалось только терпеть.

Вол’джин закрыл глаза и терпел боль.

Спустя вечность душа его словно отделилась от тела. Свободный от всех ощущений, он плыл куда-то, и перед ним появлялись странные картины. В этих видениях он был взрослым, уверенным в себе троллем. Он словно смотрел на себя со стороны и изнутри: перед ним проходила вереница троллей Черного Копья. Они шагали по странной желто-красной земле, почти лишенной всякой растительности, а вдалеке виднелся огромный город, увенчанный острыми шпилями. Над городом плыл густой дым и слышался барабанный бой. Впереди ровной шеренгой стояли странные, приземистые существа с зеленой шкурой, а по бокам на это шествие смотрели еще более причудливые твари, мохнатые и с большими рогами.

Вол’джин подошел к вождю зеленых существ, сильному и могучему; они пожали друг другу руки и улыбнулись. Незнакомые слова всплыли в его разуме. Орки. Оргриммар. Таурены. Тралл.

Зеленокожие существа радушно приветствовали их, и тролли Черного Копья с облегчением опустили на землю свои пожитки… но при всем этом Вол’джин чувствовал себя проигравшим.

– Почему? – спросил знакомый голос, который, казалось, шел из глубины его души. – Зачем ты привел свой народ в рабство? Не лучше ли сражаться в одиночку с честью и умереть?

– Нет, – подумав, сказал Вол’джин. – Тролли Черного Копья всегда будут свободны и отважны. Но чтобы стать свободными, мы должны жить. Погибнув, мы проиграем. Лучше выждать подходящий момент, вытерпеть все, что приготовила нам судьба. Мы гордая раса, брат, и мы умеем терпеть.

Он чувствовал, что говорит от чистого сердца. Среди своих товарищей по играм он всегда был стратегом, тем, кто находил выход из любой ситуации. Его воля к жизни и победе была несгибаемой.

– Ты очень мудр для столь юного существа, – сказал голос. – Племя Черного Копья будет страдать, будет сражаться. Терпение – вот ключ к их выживанию.

Видение исчезло, и вместо него перед глазами Вол’джина предстало существо, которое могло быть только лоа: мерцающая сфера, местами потускневшая, излучающая древнюю мудрость и печаль. На ее поверхности то возникали, то пропадали странные образы и тени. Он не успел даже толком разглядеть существо, бродившее по Изначальному дому задолго до его рождения, как мир вокруг него внезапно изменился.

– Я дарую тебе внутреннее зрение, – прошептал ускользающий голос, и Вол’джин снова обнаружил себя на уступе рядом с Залазаном.

– Мы видели лоа! Мы их видели! – восторженно воскликнул друг. Тролли обменялись улыбками.

– У нас появился шанс дожить до завтра, – сказал Вол’джин.

– Я бы не особо надеялся, – откликнулся Залазан. – Это еще не конец. Гадрин говорил, что нам придется многое познать. Испытание никогда не бывает простым, так что эти лоа небось припасли для нас еще немало сюрпризов.

– Что тебе показали лоа? – спросил Вол’джин. Они с Залазаном сидели возле костра, поджаривая комму на длинных прутьях. С аппетитного мяса, весело шипя и пузырясь, скатывались в огонь капельки жира. С момента схватки с ящером прошло всего несколько дней, и тролли все еще опасались часто разводить огонь в джунглях, но дикие существа словно обходили их стороной с тех пор, как они оказались отмечены вниманием лоа. Однако друзья все равно не теряли бдительности.

– Я был страшно важным знахарем Черного Копья, – ответил Залазан. – И мы пытались выжить в каком-то странном месте. Знаешь, парень, по-моему, у нас это плохо получалось. Нам надо было быть сильными, как никогда раньше. Тяжелые это были времена, особенно для нашего вождя.

– Не знаю, кто им был, но точно не твой папа, – тихо добавил он, но потом его лицо озарила довольная улыбка. – Зато я стану знахарем!

– Я тебя обманул, Зал, – признался Вол’джин и буквально спиной почувствовал, как его друг напрягся в ожидании дальнейших слов. Они были знакомы всю жизнь, но ни разу еще не лгали о чем-то серьезном друг другу. – Папа не просто вел себя странно. Он сказал, что ему было видение. Сказал, что я должен идти сюда и пройти испытание. И что осталось очень мало времени.

– Так это он отправил нас сюда?

– Не нас. Только меня. Я никогда не видел его в таком состоянии, Зал. Он ничего не хотел слышать, только торопил меня в дорогу. Но когда я уже уходил… я обернулся…

– И что?

– Он смотрел на меня как в последний раз. Будто посылал на верную смерть.

– И ты решил прихватить меня с собой? – Залазан лукаво улыбнулся. Ему всегда удавалось поднять настроение друга.

– Я не готов к такому испытанию, Зал. Один я не справлюсь. Но я подумал, что вместе… – Вол’джин запнулся, словно услышав голос отца в голове. Слабак, сказал бы ему Сен’джин. Слабак и размазня. Недостойный быть правителем Черного Копья. Даже здесь, на нашем острове, жизнь бывает тяжела.

– Вместе мы сила, друг. Не переживай так. Если ты окажешься слаб, я протяну тебе руку, – улыбнулся Залазан, пытаясь смягчить свои слова. – Ты же всегда мне помогал. Мы справимся.

Вол’джин открыл было рот, чтобы ответить другу, но замер, увидев в джунглях знакомое мерцание. Еще один лоа, еще более древний и непостижимый, сиял среди листвы. Его свет мерцал вдалеке, но тролль чувствовал, что он манит его к себе. Вол’джин вскочил на ноги и ринулся в джунгли.

– Ты куда? – донесся до него крик Залазана, но Вол’джин не обернулся. Он не мог упустить лоа. Спотыкаясь о коряги, он приблизился к источнику света, но в этот миг сияющий шар мигнул и исчез, оставив его наедине с мраком джунглей.

Вол’джин растерянно смотрел по сторонам и наконец увидел легкое мерцание справа от себя. Он снова пустился в погоню через переплетения лиан и корней, но стоило ему отвести с пути последнюю ветку, как дух снова растворился во тьме.

Тяжело дыша, Вол’джин обернулся и пошел дальше, осознав вдруг, что стоять на месте нет смысла. Лоа бросил его во мраке Изначального дома, но он не станет играть по его правилам. Пусть дух сам поищет его среди деревьев, и, возможно, тогда Вол’джин натолкнется на него первым. Осторожно он ступал по густой растительности, стараясь производить как можно меньше шума; тролль уже не знал, в какой стороне находится лагерь, но это не имело значения. Он должен был найти лоа, иначе – смерть.

Ноги вывели его на открытое пространство, где сквозь листву проглядывало ночное небо – темные лоскутки на мягком куполе джунглей. Он выровнял дыхание, пытаясь не привлекать к себе внимания, и внимательно осмотрел деревья. Сперва он ничего не заметил, но потом, словно медленно пробуждаясь ото сна, почувствовал тепло за своей спиной.

Вол’джин резко повернулся – и лоа действительно был там, на расстоянии вытянутой руки. Он даже мог разглядеть игру теней и светящихся отростков на его поверхности. Сияние лоа разрасталось, застилая глаза.

Тролль внезапно обнаружил себя в пещере, в каком-то туннеле с двумя ответвлениями, каждый из которых предлагал ему видение будущего.

В одном из этих видений он сидел на троне из чистейшего золота. У его ног лежали зажаренные куски мяса, завернутые в пальмовые листья, повсюду стояли кувшины с изысканными напитками, а перед троном танцевали прекрасные девушки-тролли. Он был сыт, здоров и счастлив; вот только его щиколотку и ножку трона соединяла тонкая золотая цепочка.

В другом конце туннеля он увидел себя израненным и истекающим кровью, изможденным и окруженным врагами. Картины постоянно менялись, но каждый раз он был вынужден сражаться, бороться за выживание. Иногда он вел в бой остальных троллей Черного Копья, иногда сражался в одиночку, но смысл видения был понятен: то была жизнь, полная страданий и войн, без права на отдых.

Вол’джин рассмеялся.

– И это ты называешь испытанием, о, великий лоа? Мой выбор прост. Я предпочитаю свободу. Пусть я буду страдать и бороться за жизнь, пусть я никогда не познаю счастья, но я буду свободен.

– Это не испытание выбором, младший брат, – донесся до него тихий, извечный голос призрака. – Если ты замешкался хоть на мгновение, если задумался о том, что предпочел бы иную судьбу… поддался искушению на краткий миг… ты бы не прошел проверку.

Вол’джин вздрогнул: голос лоа звучал так сурово, будто обещал немедленную смерть или чего похуже в случае неудачи.

Стены пещеры растаяли, и Вол’джин увидел себя на трибуне арены. Он посмотрел на свои руки – да, это был он, только гораздо старше, и ладони его были испещрены шрамами и мозолями от тяжелого труда. Его окружали старейшины и воины Черного Копья, орки, таурены и прочие существа. Все они, не отрываясь, смотрели на арену, где сошлись в схватке два существа – орк с темно-бурой шкурой, вооруженный огромным боевым топором, и таурен с копьем. Оба они были облачены лишь в набедренные повязки, впитавшие в себя масло, которым были обильно покрыты их разгоряченные тела. И вновь имена всплыли в его памяти: Гаррош и Кэрн. Свирепый Вой против рунического копья.

Два воина теснили друг друга; бурый орк истекал кровью из многочисленных ран, но таурен вроде был цел и невредим. Теперь Вол’джин видел множество лоа, окруживших арену. Их сияние было повсюду, и они казались взволнованными: очевидно, исход этой битвы должен был сильно повлиять на судьбу Черного Копья и всего Азерота.

Вол’джин видел, как орк широко размахнулся, занес свой топор и обрушил его на противника. Взвыл ветер, со свистом проносясь сквозь отверстия секиры, таурен поднял свое оружие, чтобы парировать удар, но этого было недостаточно: лезвие разнесло копье в щепки и задело самого таурена.

Противники замерли, тяжело дыша. Орк едва мог держаться на ногах от полученных ран, а таурен получил лишь легкую царапину, но именно он внезапно пошатнулся, выпуская обломок копья из ослабевших пальцев.

Словно ощутив прилив новых сил, орк поднял свое оружие и ринулся в атаку. Вой секиры снова наполнил арену, и топор со свистом обрушился на беззащитную шею противника.

Внезапная боль пронзила сердце Вол’джина при виде смертельно раненого таурена. Он вдруг понял, что сквозь завесу времен ему передалась печаль Вол’джина из видения; скорбь по погибшему другу и почитаемому вождю.

Кэрн рухнул навзничь, но прежде чем тело его коснулось земли, время словно остановило свой бег. Казалось, будто вся вселенная затаила дыхание перед тем, как испустить отчаянный крик.

Лоа взмыли вверх, шепча и яростно переговариваясь. Они метались взад и вперед, ропща, пролетали сквозь его тело; казалось, они были единственными, кто понял, что проходит. Другие свидетели сражения стояли неподвижно, глядя, как падает таурен, обагряя землю фонтанами крови.

Внезапно Вол’джин постиг страшную истину.

Яд! Оружие орка было отравлено, и так не должно было быть. Никогда еще его союзники так не поступали.

Тело таурена с глухим звуком обрушилось на землю, и толпа взорвалась криками ярости и негодования.

Видение растаяло, сменившись другим: Вол’джин снова шел во главе шеренги троллей. Все они несли с собой пожитки и выглядели подавленными. Их окружал все тот же желто-красный ландшафт, а за плечом виднелся величественный город из его первого видения, но теперь он казался более мрачным и жестоким. Орки выстроились на вершине крепостной стены и провожали троллей угрюмыми взглядами. Вол’джин почувствовал смятение – он не понимал, что беспокоило его в этом зрелище.

Осознание пришло внезапно: нигде рядом с собой он не видел Залазана.

Где же Зал? – подумал Вол’джин. – Где мой друг, когда он нужен мне больше всего?

Он ощутил тень сомнения в своем сердце, но все перевешивали холодная ярость и твердое намерение провести племя Черного Копья через невзгоды, что ждали их впереди.

– Ты сказал моему брату, что предпочитаешь бороться за жизнь, – сказал лоа, и его голос, доносившийся из самого сердца, вторгся в видение. – Ты сказал, что согласен покориться ради шанса когда-нибудь дать отпор судьбе. Ты сказал, что лучше терпеливо переносить страдания, чем умереть с честью.

Это был голос существа, познавшего цену великих побед и бывшего свидетелем столь ужасных событий, что Вол’джин не мог даже вообразить ничего подобного.

– И вот ты уводишь племя Черного Копья из безопасных стен Оргриммара. Ты рискнул поставить под угрозу союз, олицетворяющий силу. Так чего же ты на самом деле хочешь?

Вол’джин задумался. Он чувствовал сердцем, что ему задали очень важный вопрос, но не понимал, что на самом деле происходит. И правда, зачем он так поступил? Он посмотрел вокруг – рядом с ним стояли тролли, разгневанные и испуганные, решительные и взбудораженные.

И тогда он обернулся назад, чтобы увидеть на крепостной стене Гарроша. Величественный вождь смотрел со своего укрепления, всем своим видом выражая наигранную непоколебимость, но на губах его играла самодовольная усмешка. Его фигура, закованная в броню, казалась темным силуэтом на фоне ясного неба, и только черная татуировка ярко выделялась на нижней челюсти.

Это был громила, не обделенный силой и умением вести бой, но не понимающий даже основ дипломатии и взаимного сотрудничества.

Теперь Вол’джин все понял.

– Я привел сюда племя Черного Копья, чтобы спасти жизнь моему народу. – сказал он. – И мы выжили, но в безопасности были лишь наши тела. Лоа, мы страшимся потерять наши души. У моего племени есть душа, и мы могли ее утратить, оставшись заодно с орками. А это необратимо.

— Тролли Черного Копья должны выжить, но кем они будут, утратив свою суть? – подтвердил его незримый собеседник. – Тролли Черного Копья должны оставаться чистыми душой. Теперь ты слышишь голос лоа. Голос, который будет всегда с тобой. Только научись слушать.

Вол’джин открыл глаза: он лежал на болотистой земле в джунглях, среди кишащих насекомых, а неподалеку догорал костер. Как и в видении, Залазана не было рядом.

Вол’джин заставил себя подняться. Через мгновение Зал появился из темноты и сел с ним рядом, не отрывая взгляда от угасающего пламени.

– Я видел… – запнулся Залазан. – Я видел себя во главе отряда воинов Черного Копья, и я уводил их прочь от племени. Наш вождь… он был слаб, он предал нас, друг. Я сам стал во главе нашего народа, и Черное Копье раскололось.

Он все еще не смел поднять глаза на Вол’джина.

– Кто был тем вождем, Зал? Ты говоришь, что это был не мой папа – значит, ты узнал того, кто возглавил племя?

Залазан молча смотрел в огонь.

Вол’джин подобрал сухую ветку и пошевелил угольки.

– Хватит с меня этих испытаний, – только и сказал он.

Вол’джин ходил вокруг костра как раненый зверь, снедаемый досадой и раздражением. Он был подавлен и разбит, душа его, казалось, была разорвана на кусочки. Его дружба с Залазаном – единственное, что было ценно для него помимо любви к отцу и своему племени – начала давать трещину.

– Хватит, – повторил он, избегая встречаться взглядом с Залазаном. – Пойду на охоту. Нам нужна еда, а я хочу кого-нибудь убить.

Он вытащил копье и бесшумно скользнул в заросли деревьев. Сейчас ему казалось правильным в одиночку отправиться в самую опасную часть острова.

Это было проявлением силы.

Где-то там, у костра, Залазан завел протяжную песню вуду. Впереди него хрустнула ветка: приближался какой-то большой зверь, желавший остаться незаметным. Вол’джин ухмыльнулся, обнажив клыки, и сильнее сжал в руках копье.

Он шел вперед, чувствуя на своем лице нежные прикосновения мохнатых листьев упка. Слева от него снова раздался какой-то звук; тролль резко повернулся, стараясь держать добычу по правую руку, но, судя по шорохам, животное его опередило. Внезапно он осознал: зверь точно так же охотился на него. В этой ситуации ему оставалось только одно – напасть первым.

Издав гортанный вопль, он ринулся вперед, через переплетение корней и лиан, и со всего размаху врезался в другого тролля, стоявшего прямо перед ним.

Они покатились по земле, Вол’джин выхватил копье и приставил его к шее чужака. Конечно, на острове обитали только тролли племени Черного Копья, но Вол’джин с детства слышал сказки о воинственных гурубаши, а в этом месте даже самое невероятное могло стать реальным.

Чужак повернулся, и свет костра озарил знакомые черты – это был Сен’джин, его родной отец.

– Папа? – изумленно спросил Вол’джин, разжимая руки. Сен’джин улыбнулся в ответ и скинул с себя сына. Младший тролль со смехом приземлился в грязь.

Но внезапно Сен’джин вскочил на ноги, взмахнул посохом и направил его на Вол’джина. Он едва успел уклониться от удара, который чуть не размозжил его грудную клетку. Все еще не веря своим глазам, он поднялся, но не спешил атаковать.

– Папа! – окликнул он. – Что с тобой?

Сен’джин ухмыльнулся в ответ, и его посох описал смертоносную кривую. Вол’джин подпрыгнул, но отец воспользовался его замешательством, чтобы больно боднуть его в грудь.

Ему показалось, будто из легких вышибли весь воздух. Тролль покатился по земле, тяжело дыша, а отец уже бежал к нему, снова раскручивая свое оружие.

– Папа, зачем ты так поступаешь со мной? Чем я тебя разочаровал? Я не понимаю! – взмолился Вол’джин.

Сен’джин замер на мгновение.

– Так ты не хочешь сражаться, потому что считаешь, будто мы знакомы? Слабак!

С этими словами он обрушил посох на вытянутую руку Вол’джина, вложив в замах всю мощь своего тела. Раздался треск костей; основной удар пришелся на большой палец правой руки, который изогнулся подобно когтю птицы.

Разум Вол’джина отказывался понимать происходящее. Этого не могло случиться на самом деле! Он перекатился на бок, прижимая поврежденную ладонь другой рукой. Вся кисть была раздроблена, большой палец превратился в кровавое месиво, а отец тем временем спокойно уходил в джунгли, шлепая по грязи большими босыми ступнями.

– Папа! – в отчаянии выкрикнул он, но Сен’джин не остановился и даже не оглянулся назад. Вскоре его силуэт скрылся за кустами.

– Папочка… – прошептал тролль и упал на спину, прижимая к груди поврежденную руку.

Через мгновение Вол’джин смог собраться с мыслями и открыл глаза, чтобы осмотреться. Большой палец был полностью раздроблен. Рядом лежало копье, тускло поблескивая наконечником, забрызганным грязью и кровью.

Рука заживет, но большой палец уже нельзя исцелить. Никогда больше он не сможет взять нож или схватить копье, не сможет охотиться или даже подать сигнал к нападению.

Был только один способ все исправить, и Вол’джин знал, что нужно делать.

Он сделал глубокий вдох, крепко сжал копье левой рукой и занес его высоко над головой. Огромных усилий стоило ему не закрыть глаза, когда лезвие обрушилось вниз, очертив изящный полумесяц. Копье со свистом вошло в плоть правой руки, и бесформенный обрубок, бывший когда-то его большим пальцем, упал куда-то на землю.

Ему хотелось завыть от боли, но вместо этого он только до крови закусил губу, раскачиваясь вперед и назад. Он не издал не единого звука, утешая себя мыслью, что теперь все будет хорошо, палец отрастет прямым. Все тролли были наделены даром регенерации, хотя и не могли заново вырастить глаза или целую конечность. Восстановление пальца тоже занимало много времени, но когда-нибудь он снова будет здоров.

Он увидел свет краешком глаза и на мгновение испугался, что сейчас потеряет сознание, но сияние становилось все ярче и ярче.

Вол’джин повернулся: рядом с ним стоял лоа, мерцающий и лучистый. Он казался сильнее и моложе прошлых духов. В нем чувствовалось что-то знакомое – тролль подумал, что, возможно, уже встречался с ним раньше. Как только он взглянул на духа, тот послал ему новое видение. В нем Вол’джин был в джунглях на острове, который чем-то неуловимо отличался от его дома.

В этом сне он был старше, мудрее, жестче и бесконечно печальнее. Вол’джин словно переживал все это и одновременно смотрел со стороны, как он ведет свой народ через густые заросли.

Картина изменилась, и теперь он нападал на другого тролля – знахаря с безумным взглядом, носившего множество амулетов и длинное ожерелье из клыков. В пылу битвы они сражались не на жизнь, а на смерть.

И этим знахарем был Залазан.

– Ты поднял руку на ближнего своего, – констатировал лоа. – На тролля из твоего племени. На друга детства…

Вол’джин молчал, глядя на то, как медленно тает перед ним картина жестокого боя. Видение ускользало, теряло цвета, точно свежеокрашенный идол под проливным дождем.

Только не Залазан! Все свое детство они провели рядом, бегая на рыбалку и шутливо сражаясь друг с другом. Они строили крепости из глины и вместе убили своего первого зверя на охоте. Залазан знал про него то, о чем даже не догадывались остальные. Он знал о его победах и поражениях, он утешал его, когда Вол’джин, еще совсем маленький тролль, плакал над умершим любимцем, и когда он побил большого задаваку – Залазан всегда был рядом.

Вол’джин опустил глаза, и обрубок пальца подсказал ему ответ.

– Я убью любого, кто будет угрожать будущему племени Черного Копья, – сказал он. – Неважно, кто это будет. Племя – это все, что имеет значение, его будущее – то, ради чего я готов сражаться.

– Ты мудр, мальчик мой, – сказал лоа с неожиданной теплотой в голосе. – Ты отрубил себе палец не для того, чтобы спасти себе жизнь – ты сделал это ради своего будущего. Племя Черного Копья должно быть решительным. Чистым душой. И терпеливым. Это нелегко, но другого пути нет.

– Кто ты? – спросил Вол’джин, уже зная ответ.

Дух проигнорировал его вопрос.

– Я дарую тебе право говорить с лоа, – сказал он. – Мы не можем выполнить все твои просьбы, но всегда готовы выслушать. Отныне ты темный охотник, тролль.

И свет его растворился во мраке.

Позже вечером Вол’джин и Залазан возвращались домой через непролазные джунгли.

– Будущее не определено, – с уверенностью говорил Вол’джин. – Мы не игрушки в руках судьбы. Если я убью живое существо, то оно умрет по моей воле.

– Точно подмечено, – откликнулся Залазан. – Я тоже это понял во время своего общения с духами. Мы видим разные вещи, но все они указывают на вероятные события. Если один тролль окажется слишком слаб, когда ему надо быть сильным, – тогда другой займет его место. И тогда тот, другой… – он отвернулся от Вол’джина – этот слабак и станет злодеем в глазах сильного.

– Но что если он снова сможет набрать силу, Залазан?

– Не знаю, друг. Будущее скрыто во мраке. Может быть, они оба станут великими вождями. Может быть, останутся друзьями. А возможно, другой тролль станет злодеем.

– Мы не допустим этого, Залазан. Мы с тобой друзья, и мы будем учиться на ошибках. Вместе, друг, мы будем решительными, искренними и терпеливыми.

– Ага, – без особого энтузиазма откликнулся Залазан. – Поживем – увидим.

Вол’джин и Залазан шли через чащобу, оставляя позади Изначальный дом. Повсюду виднелись знакомые следы, которые свидетельствовали о том, что земли Черного Копья уже неподалеку.

Видения и откровения прошлых дней постепенно гасли в памяти; Вол’джин отчаянно пытался припомнить какие-то детали, но они ускользали с каждым шагом, отдаляющим его от Изначального дома. Возможно, так хотели лоа – чтобы он запомнил лишь ощущения. И несколько слов: решительный. Чистый душой. Терпеливый.

Вол’джин и Залазан сильно изменились за это время. Теперь они шагали уверенно, хотя и настороженно – Изначальный дом многому их научил. Они вошли в него щенками, а вышли хищниками, опасными, сильными, умелыми. Настоящими троллями Черного Копья.

Ближе к деревне стали попадаться настораживающие знаки: ободранные ветки, пятна крови. Запах гари.

Все их чувства кричали о том, что случилось что-то непоправимое – словно бы сама основа их жизни на острове пошатнулась.

Вол’джин поднял руку, и Залазан тут же остановился. Они вышли на дорогу, ведущую прямо к деревне Черного Копья. Домов еще не было видно, но звуки, доносившиеся оттуда, были какими-то непривычными. Казалось, все в деревне были заняты работой; Вол’джин слышал лязг молотков и стук топоров по дереву.

Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, прислушиваясь к голосам лоа. Они шептали ему, но он пока с трудом разбирал их голоса. Пройдет много времени, прежде чем он научится понимать духов.

– Кажется, на деревню напали, – сказал он Залазану, пытаясь понять, что пытались сообщить ему встревоженные духи.

Залазан согласно кивнул: он обрел свои методы получения знаний, и эта разница в восприятии уже воздвигла между ними непреодолимую стену.

Тролли двинулись вперед, держа оружие наготове. Миновав завесу из листьев, они вышли к деревне Черного Копья, разрушенной и разоренной.

Повсюду валялись опрокинутые хижины, кучи мусора и обломков, а у самого края деревни ровными рядами лежали тела. Среди трупов ходили тролли, готовя их к погребению, там и тут стояли коленопреклоненные женщины и дети, которые с рыданиями рвали на себе волосы. Рядом с ними с закрытыми глазами стоял жрец и бормотал про себя слова молитвы.

Все эти тролли, живые и мертвые, были из племени Черного Копья.

Вол’джин и Залазан бегом устремились к центру деревни, где разрушения казались еще более ужасными. Повсюду сновали тролли, слишком занятые своими бедами, чтобы обращать внимание на двух молодых троллей. Рядом с заливом кипела работа: отряды Черного Копья строили корабли. Множество кораблей. Такая интенсивная, организованная деятельность казалась чуждой привычной жизни на острове.

Вол’джин почувствовал внезапный укол в сердце: его народ не был завоеван, но все равно, эти тролли уже изменились навсегда.

Они с Залазаном остановились в самом центре деревни – два одиноких островка в бушующем море. Пробегающие мимо тролли смотрели на них с растерянностью и опаской.

Лоа громко зашумели: Вол’джин был единственным, кто мог их слышать, но он и сам знал, что происходит что-то важное. Он огляделся и увидел спешащего к ним тролля. Это был Гадрин, верховный знахарь племени.

– Мальчики! – воскликнул он. – Где вы пропадали? Мы думали, вы погибли!

– Да что вы, учитель, – удивился Зал. – Нас не было-то всего неделю.

– Неделю? Вол’джин, Залазан… вы отсутствовали три месяца! Столько всего случилось за это время… С моря пришли странные зеленокожие существа…

– Орки, – перебил его Вол’джин.

– Именно, – удивленно подтвердил Гадрин. Казалось, его мысли витали где-то далеко. – А твой отец… он сражался с морской ведьмой, и…

– Он ушел в иной мир, учитель Гадрин. Он теперь с Бвонсамди. Я знаю.

Произнеся эти слова, Вол’джин внезапно понял, что давно уже знал о смерти отца. Он словно чувствовал, что его больше нет среди племени Черного Копья – во всяком случае, во плоти.

– Мы пойдем туда, откуда пришли орки, – продолжил Гадрин. – Морская ведьма слишком сильна, здесь нам оставаться небезопасно. Твой папа велел нам уходить, но на это потребуется время. Мы должны подготовиться.

– Понятно, – сказал Вол’джин с неожиданной твердостью в голосе. – Я займусь эвакуацией.

– А я тебе помогу, – улыбнулся Залазан.

Вол’джин послал другу ответную ухмылку, думая о том, что послать Залазана вперед будет хорошей идеей. В конце концов, он его лучший друг. Он справится с этой задачей. Но какая-то часть его сопротивлялась этой мысли; непонятно почему ему хотелось не отпускать его далеко от себя.

Они будут помогать друг другу. Вместе они справятся со всеми трудностями, ведь кому как не им быть решительными, чистыми духом и терпеливыми…

Гаррош Адский Крик – Сердце войны Сара Пайн

«Ты разочаровал меня, Гаррош».

Неважно, сколько раз он слышал приветственные крики «Добро пожаловать, властитель», проходя по Молоту Агмара, как бы долго ни стоял на развалинах перед Вратами ярости, всматриваясь во все еще горящее зачарованное пламя, – память об этих словах жила. Смерть отродья Плети под ударами его клинков дарила лишь временное забытье, и даже резкий запах брызжущей в лицо крови не мог прогнать этот голос. Вернувшись на дорогу, Гаррош словно наяву слышал слова, отдающиеся в хрусте снежного наста под лапами его огромной волчицы.

Возможно, тому было виной постоянное присутствие вождя рядом. Тралл решил сопровождать Гарроша на пути из Даларана обратно в крепость Песни Войны, сказав, что хочет увидеть укрепления в Нордсколе. Гарроша такая компания несколько тяготила, но он видел в этом и возможность показать Траллу то, чего сумел добиться на этом фронте — продвижение Орды в Нордскол нельзя было назвать простым.

Гаррош спрыгнул со спины волчицы Малаки в осоку. За ее зарослями озеро Кум'уйя недвижным зеркалом отражало серое утреннее небо. До крепости Песни Войны они доберутся после полудня, если не спешить — к сумеркам. Гаррошу не терпелось увидеть глаза Тралла, когда они прибудут на место.

Увы, эффект был смазан. Приблизившись к укреплениям, Гаррош понял, что нерубы вновь прорвались в карьер Камня Силы. Он состроил досадливую гримасу. Как бы они не старались отгородиться от Азжол-Неруба, насекомые всегда находили лазейку западнее. Их дикие вопли, разносимые холодным ветром над тундрой, невозможно было спутать ни с чем.

— Вперед! В бой! — скомандовал Гаррош всадникам Кор'крон, сопровождавшим его, даже забыв о том, что не он является командиром отряда. Ударив пятками Малаку, он помчался вперед и, лишь оставив всех позади, вспомнил, что правила приличия требуют пропустить вперед Тралла. Но победители обычно не благовоспитанны, а отважны.

По мере приближения он слышал все новые звуки сражения: крики боевых стражей, глухой рокот артиллерии, хруст нерубского хитина под металлом клинков. Гаррош приготовил топоры, его пульс участился в предвкушении битвы. Перепрыгнув через край карьера, Малака ни разу не остановилась: она заскользила вниз, прыгая через осыпи и края строительных лесов. Издав боевой клич, Гаррош присоединился к сражению.

Неруб даже не успел заметить его приближения. Первым ударом Гаррош глубоко рассек грудь врага, вторым отрубил ему голову. Сражавшийся с противником боевой страж Песни Войны отступил, настороженно подняв топор. Гаррош довольно оскалился.

— Адский Крик! — обрадовался воин, узнав его. Он обернулся к остальным. — Властитель Адский Крик вернулся!

Гаррош в ответ воздел свой топор.

— Давите этих тварей! — проревел он своим солдатам. — Пусть знают, что лишь смерть ждет тех, кто нападет на Орду! Лок-тар огар!

Слова Гарроша вдохнули в оборонявшихся новые силы. Вновь они двинулись вперед, хором крича: «Лок-тар огар!».

Адский Крик направил волчицу к огромному арахниду, что обосновался в глубине карьера. Орочьих волков тренировали сражаться наравне со своими всадниками, и Малака всадила клыки глубоко в лапу неруба, лишив его равновесия перед тем, как на него обрушился Гаррош. Какой бы удачной ни была позиция верхового, ему всегда было спокойнее, когда он твердо стоял обеими ногами на земле.

Неруб зашипел и подтянул передние конечности к шее. Гаррош отбил удар и одним взмахом топора отсек ему лапы. Насекомое отпрянуло, воин последовал, буквально танцуя, со смертоносной точностью размахивая топорами. Кровь пела в его жилах, жар битвы распалял тело. Удивительно, что наиболее живым он чувствовал себя, глядя в глаза смерти.

Гаррош рубил грудь чудовища, пока Малака грызла его ноги, не давая встать на землю. Когда Адский Крик готовился нанести очередной удар, сверкнула ослепительная вспышка, раздался треск, и в ноздрях защипало от острого запаха горящего хитина — это был знак, что в бой включился вождь Тралл. Нерубу стало некуда отступать. Гаррош почувствовал себя увереннее, поднял топор и рассек голову огромного насекомого надвое.

Было очевидно, что битва выиграна. Солдатам Песни Войны оставалось лишь добить последних нерубов, остававшихся в карьере. Тралл, наблюдая за действиями воинов, поднял перед собой Молот Рока и что-то неразборчиво пробормотал. По велению вождя ветер превратился в яростную бурю, в небе громыхнуло так, что волосы на загривке у Гарроша стали дыбом. Тралл заревел, призвав ослепительную молнию, ударившую точно в последнюю группу сопротивлявшихся насекомых. Солдаты бросились врассыпную, сверху на них сыпались дымящиеся куски хитиновых панцирей. Гаррош отозвал Малаку обратно, погладил ее по загривку, радуясь успеху. Сражение было коротким, но славным. Орда не очень удачно выбрала место для своей крепости — над плотно заселенной частью древнего королевства нерубов. Но атаки происходили все реже и реже, и он надеялся, что когда-нибудь они вовсе прекратятся. Его солдаты пользовались любой возможностью, чтобы усилить оборону, и рубеж держался. Рубеж и будет держаться.

Он поднялся к настилу перед крепостью Песни Войны, где ждал властитель Разгор, держа в руке испачканный ихором меч.

— Ты вовремя, — сказал он, утирая пот с лица.

Гаррош рассмеялся:

— Не мог же я упустить возможность порубить насекомых-переростков!

Разгор в ответ только усмехнулся, и Гаррош продолжил:

— Из Даларана меня сопровождал вождь Тралл, чтобы осмотреть наши укрепления в Нордсколе.

Пока он говорил, наверх поднялся и Тралл. Глаза Разгора расширились, он кивнул и повернулся к толпе солдат:

— Приветствуем вернувшегося властителя Адского Крика!

Солдаты одобрительно зашумели, поднимая оружие.

— Также приветствуем, — продолжил он еще громче, — нашего вождя, Тралла, сына Дуротана!

Все одновременно повернули головы и посмотрели на Тралла. Разгор также вышел вперед и приветствовал вождя.

— Ваш визит в крепость Песни Войны — честь для нас, вождь! — сказал он. Тралл изучал высокие каменные стены крепости, железные парапеты, карьер, в котором они сражались, и вновь возвращался взглядом к Гаррошу, который внимательно наблюдал за вождем.

— Напоминает мне Оргриммар, — сказал Тралл. — Внушительно.

— Внутри он еще более внушителен, — ответил Гаррош. — Мы вам его покажем.

— Уверен, что я не буду разочарован, — ответил Тралл. Услышав это, Гаррош скрипнул зубами.





***



Оргриммар. Когда он впервые его увидел, то остановился, как вкопанный. Они не так давно покинули каньон Колючего Ветра, попав из высокого песчаного коридора под безжалостное солнце Дуротара. Перед ними расстилалась красная равнина. Горизонт терялся в ряби горячего воздуха, скрадывавшей расстояние. Все это разительно отличалось от зеленых холмов Награнда.

— Вон там! Видите? — Тралл остановил своего зверя и указал на север. Гаррош приблизился и сощурил глаза. Их спутники топтались позади.

В отдалении он вдруг увидел высокие ворота, мощный деревянный частокол, башни с красной кровлей… Нет, это миражи в раскаленном воздухе. Он застыл, удивленный. Оргриммар не мог быть таким большим. Он заметил, что Тралл внимательно смотрит на него, улыбаясь — очевидно, он ожидал увидеть реакцию Гарроша. Тот почувствовал, что краснеет. Может, Гарадар и не слишком велик, но Гаррош — вождь. Он сын своего отца.

— Впечатляет, — буркнул он. — Особенно если он так же велик, как кажется.

Тралл усмехнулся.

— Погоди, увидишь.

Ворота были не просто высокими, они были огромны. Стражники отсалютовали, заметив вождя. Гаррош смотрел в бесконечность, расправив плечи. У него внезапно пересохло в горле. Это все из-за горячего воздуха и пыли, конечно.

За минувшие недели путешествия Тралл многое рассказал ему о городе, и Гаррош решил, что он знает достаточно, чтобы ничему не удивиться. Он ошибался. Никакими словами нельзя было подготовить его к такому зрелищу. Перед ним поднимались дома в два и три этажа высотой, между ними шли извилистые аллеи, затененные деревьями и нависающей скалой. Если и существовало в Дреноре поселение орков хотя бы вдвое меньше, то оно было давно разрушено, покинуто и забыто. Оргриммар, однако, кипел жизнью. На площади находились дюжины дюжин орков — больше, чем Гаррош повидал за всю свою жизнь. Воистину, к такому зрелищу невозможно было быть готовым.

Когда Гаррош был ребенком, кланы сплотились, образовав Орду, и провели несколько месяцев, готовясь к тому, что позже назвали Первой войной. Много позже, после Второй войны, Альянс ответил вторжением на родные земли орков. Гаррош мечтал вступить в войско Орды, чтобы сражаться вместе со своим отцом. Но вмешался случай, и он остался запертым в Гарадаре, в карантине из-за красной оспы. Он едва мог ходить, и к лихорадке добавлялся стыд за свою слабость. Отец ушел в Азерот, даже не обернувшись, и в Гарадар к своему сыну больше не вернулся. А у него, Гарроша Адского Крика, наследного правителя клана Песни Войны, даже не было сил помочь своему народу. Орда отказалась от него. Да, он Маг'хар — неоскверненный, но он также и нежеланный.

В итоге Орда проиграла. Люди уничтожили Темный портал, поработили захваченных орков, Великим войнам пришел конец. Маг'хары остались в одиночестве. Некоторые из орков Орды уцелели, конечно, но они обходили Гарадар стороной, избегая его больных обитателей. Эпидемия закончилась, но предрассудки и обида держались долго. Орки стали немногочисленным народом, раздробленным и вынужденным бороться за собственное выживание.

Враг наступал до тех пор, пока надежда на выживание не обратилась в прах. Стало ясно, что Орда полностью уничтожена.

Здесь же Орда не просто выжила, она процветала. Площадь была полна орков. Торговцы расхваливали свои товары, привлекая покупателей скидками. Дети сновали меж прилавков, изображая войну с невидимым врагом. Рубаки патрулировали улицы. Гаррош с трудом верил тому, что видел.

Рядом тихо рассмеялся Тралл. Гаррош посмотрел на него.

— Вот это зрелище, — сказал вождь. Гаррош кивнул, но ничего не ответил. Тралл продолжил, широко улыбаясь. — Скоро все увидишь. Добро пожаловать в Оргриммар!



***



Они осмотрели укрепления Песни Войны, поднялись на вершину каждой из башен, посетили кузню и кожевенный завод. Вернувшись в общий зал, Тралл, казалось, целую вечность изучал огромную тактическую карту Нордскола, расстеленную на полу. На тщательно выделанных и сшитых кожах были указаны все известные укрепления и форты в Нордсколе — как орочьи, так и вражеские. Гаррош отметил, как внимательно Тралл смотрел на северный полуостров Грозовой гряды, где лежал Ульдуар. Невольно мысли Гарроша вернулись к встрече с Кирин-Тором в Даларане.

«Ты разочаровал меня».

Он сжал кулаки так, что побелели пальцы.

— А где, — внезапно спросил Тралл, изучая часть карты, на которой была лишь одна меловая отметка, — фронт Ледяной Короны?

— На юго-востоке, — ответил Гаррош. — Его удерживает Серебряный авангард.

Он указал на другую часть карты, к северу от укреплений Авангарда.

— Сюда направлен «Молот Оргрима». Мы нападем на укрепления Ледяной Короны с воздуха.

Он посмотрел на Тралла.

— Разведка сообщает, что Альянс планирует поступить так же.

Прежде чем Тралл смог ответить, в зале прозвучал чужой голос: «Штурм уже начался!»

Тралл и Гаррош обернулись.

Верховный правитель Варок Саурфанг подошел к ним, держа в руках запечатанный свиток.

— Сегодня прибыло письмо с личной печатью Корма Черный Шрам, — продолжил он.

— Тром-ка, Варок, — сказал Тралл.

— Тром-ка, вождь, — был ответ.

— Мы пришли из Даларана, через Молот Агмара, — сказал Тралл, немного помедлил и добавил: — посетили Врата ярости.

Варок промолчал.

— Мне очень жаль Драноша, — сказал Тралл.

— Мой сын погиб славной смертью, защищая свой народ, — ответил Варок слегка поспешно. — Он будет отмщен, когда мы победим Короля-Лича.

Тралл кивнул.

— Вот донесение Черного Шрама, — продолжал Варок, протягивая им свиток. — Давайте посмотрим, какие вести прибыли с фронта.



***



Гаррош влюбился в Оргриммар. Ему нравилось ходить по его улицам, посещать рынки, останавливаться у лотков, тренировочных рингов, кузниц и лавок. Больше всего же ему понравились стяги, развевавшиеся на ветру на вершинах дозорных башен, рассеянных по городу: красно-черные стяги Орды. Стоя под ними, он осознавал, где его место. Он служил Орде, как и его отец.

И все же, даже среди своего народа ему было одиноко. Куда бы он ни шел, на него глазели. Весть о том, что сын Грома Адского Крика выжил и приехал в Оргриммар, разлетелась быстро. Причину тому он понял не сразу, а лишь когда случайно услышал разговор между ребенком и матерью:

— Смотри, какой странный!

— Тс-с! Тише!

— Но у него кожа не такая, как у нас! Не зеленая! Почему у него кожа не зеленая?

Гаррош повернулся к говорившему ребенку. Тот все еще глазел на него, засунув палец в уголок рта. Адский Крик перехватил и взгляд его матери — она тут же опустила глаза, схватила сына за руку и поспешила прочь. Гаррош проследил, как они удалялись по многолюдной улице, огляделся, беззвучно бросая вызов любому, кто слышал этот разговор.

«Да, у меня кожа не зеленая, а бурая. Я один из Маг'харов».

Удовлетворенный тем, что никто из зевак не выдержал его взгляда, он повернулся и не спеша продолжил свой путь. Но прежде чем он ушел далеко, его остановило легкое прикосновение к плечу. Гаррош резко обернулся.

— Прости меня, юноша. Я все могу объяснить, — сказал пожилой орк. Его волосы давно поседели, но все же были завязаны в узел. Множество шрамов, покрывавших его лицо и руки, указывали на то, что он — бывалый воин.

— Что ты хочешь объяснить мне, старик?

— Ребенок говорил правду, не понимая ее, — покачал головой старый орк.

— Такое объяснение меня не интересует, — Гаррош сбросил его руку с плеча и собрался уходить.

— Я сражался вместе с твоим отцом, Адский Крик, — сказал старик. Гаррош замер.— Мы прошли вместе от Шаттрата до Ясеневого леса. Вместе с ним я пил кровь Маннорока, и после его жертвы я почувствовал, как отступило проклятье. Ты не можешь даже представить, что значит видеть тебя для таких, как я. Когда проклятье рассеялось, мы смогли вспомнить, что утратили и что уничтожили. Мы думали, что ничего не осталось от того, чем был когда-то наш народ. Видя же тебя… — он прервался и оглядел Гарроша. — Видя тебя, я понимаю, что прошлое не утрачено полностью, и что есть надежда на будущее. Гром был великим воином, я шел за ним на край Дренора и пошел бы за край. Теперь я не гожусь для битвы, но если бы годился, то пошел бы и за тобой.

Гаррош был смущен. Он смотрел на старого воина и не мог заговорить. Он знал, что Тралл был близким другом отца, и Тралл на самом деле много рассказывал о Громе. Но Тралл пробыл спутником отца не слишком долго, и было многое, о чем Гаррош мог лишь мечтать услышать, хотя был слишком горд, чтобы признать это. Он хотел слышать рассказы со счастливым концом. Несчастливых ему хватило в детстве.

— Народ еще будет гордиться тобой, Адский Крик, — сказал старый орк. После этого он развернулся и ушел, оставив Гарроша стоять посреди улицы наедине со своими мыслями. Он не мог даже вспомнить, куда шел. Фыркнув, он наугад выбрал направление и зашагал — все лучше, чем стоять на месте.

Ноги несли его в восточную часть города — в Долину славы к большому водоему, питаемому источником. Он сел на камне у края воды и смотрел, как поток вырывается из скалы и падает в озеро внизу. Тень от скалы и проточная вода делали воздух прохладным, давая отдохнуть от жара пустыни. Брызги приятно холодили кожу.

Его кожа. Он посмотрел на темно-бурую тыльную сторону ладоней и нахмурился. Неужели орки Орды Тралла на самом деле не помнили своего происхождения? Неужели его внешность на самом деле так много значила?

Всплеск рядом заставил его поднять взгляд. Молодая женщина-орк вытягивала рыбацкую сеть. Он задумчиво смотрел, как она трудится. Конечно, ее кожа была зеленой. Когда она повернулась, чтобы возвратиться к берегу, их взгляды пересеклись — оказалось, что ее правый глаз закрыт повязкой. Он не ожидал, что она так нахмурится:

— Что, очень весело, — из ее голоса буквально лилось презрение, как вода с сети, — вот так сидеть и смотреть, как я ловлю рыбу? Так увлекательно?

Гаррош фыркнул:

— Мне все равно, чем ты занята. Не любишь работать — покупай еду на рынке.

— Покупать? — она рассмеялась, запрокинув голову. — А кто будет за нее платить? Ты, Адский Крик? Да, я знаю, кто ты.

Он рассмеялся в ответ:

— Конечно, знаешь. Я же единственный Маг'хар в Оргриммаре. Ты не узнала бы меня, только если бы была слепой на оба глаза.

— Ты заносчив, как твой отец, — она стала собирать сеть, чтобы убрать ее в мешок, — И так же глуп.

Кровь вскипела в жилах Гарроша после этих слов. Он спрыгнул с камня, на котором сидел, и направился к женщине.

— Мой отец пожертвовал жизнью ради тебя и всех воинов Тралла. Благодаря ему вы свободны от проклятия крови!

— Прежде всего, самим проклятием мы ему же и обязаны, — парировала она. — И я не из числа слуг вождя. Я — дочь Орды, как и мои родители, и за ее пределами у меня долга нет.

Гарроша разозлили ее слова.

— Говоришь, у тебя нет долга? Говоришь, ты не из слуг вождя? Стоя посреди этого города? Там, где мы можем не бояться истребления, где можем жить, имея все необходимое?

— Ха! — раздраженно бросила она. — Позволь спросить, Адский Крик, а хорошо ли ты осмотрел город? Да, рынок переполнен. Но откуда прибыли товары для него? Есть ли фермы в Дуротаре?

Гаррош прищурился. Он знал, что на окраинах Оргриммара было несколько ферм, но там выращивали лишь свиней, и уж точно не собирали урожаев зерна или каких-то плодов.

— Вот именно! — продолжила она. — Их нет. Все, что у нас есть, привозится издалека. — Она посмотрела на мешок с сетью. — Либо мы можем силой отнимать еду у пустыни. Что же касается безопасности, — она рассмеялась, — Альянс продвигается вглубь наших земель с каждым днем. Если можно, конечно, назвать эти красные камни землей. На севере находится Ясеневый лес, в нем есть все, что нам может потребоваться, но разве мы обосновались там? Нет! Мы живем в пустыне! Так скажи мне, Адский Крик, почему наш вождь, который так любит свой народ, обрек нас на жизнь в пустыне, если вверх по реке можно жить намного проще? Потому что он или зол, или глуп, а может зол и глуп одновременно. А ты ему подстать!

Это стало последней каплей.

— Измена! — взревел Гаррош. Он угрожающе шагнул к ней. — Как ты смеешь оскорблять вождя! Закрой пасть, изменница, или я заставлю тебя это сделать!

— Ну так давай, — начала она, сжимая кулаки и готовясь сдержать удар.

— Нет, Кренна! — раздался новый голос. Гаррош обернулся. К ним приближалась еще одна женщина-орк.

— Кренна, придержи язык, — сказала она, вставая между противниками. Одноглазая Кренна посмотрела на нее, фыркнула, но остановилась.

— Тогда я пойду, Горгонна, — она взвалила мешок на плечо и ушла, не проронив больше ни слова. Гаррош двинулся было за ней, но Горгонна схватила его за руку.

— Пожалуйста, остановись, — сказала она, — Я прошу прощения за свою сестру. Она не понимает, что говорит.

— Надеюсь, что так, — прорычал Гаррош. Горгонна вздохнула, отпуская его.

— После Второй войны мы с ней провели детство в лагере для интернированных. Она благодарна вождю за то, что он освободил нас, но… — Горгонна помедлила. — Она считает, что этого недостаточно.

— А ты? — требовательно спросил Гаррош. Горгонна ответила не сразу, глядя в ту сторону, куда ушла Кренна.

— Наши родители сражались, — произнесла она медленно. — Они пили кровь Маннорока и, подобно твоему отцу, разделили его проклятье. Они творили ужасные вещи во имя Орды. Они убивали невинных.

Гаррош ощетинился. Его отец никогда не был убийцей!

— Они делали то, что считали необходимым! Как ты можешь хулить собственных родителей?

— Я чту память родителей, — крикнула она. — Но они ошибались. Все, во что верили орки, было ошибкой. За это мы и расплачиваемся. Вождь понимает это, понимаю и я. Но не моя сестра.

— Это просто нелепо. Ты же никогда не сражалась! Ты сама сказала, что вас детьми держали в лагере. Разве этого наказания не достаточно? Зачем еще за что-то расплачиваться?

— Я ношу метку, как и все остальные, — сказала она, подняв руки — зеленые, как у сестры, как у всех в Оргриммаре, кроме Гарроша. — Я пожинаю то, что посеяли они. Я обречена расплачиваться.

— А кто установил цену? — спросил Гаррош, разгневанный ее отношением. Неужели тебе не знакома гордость? У кого может быть такое право?

— Я заплачу ту цену, что назовет вождь, — ответила она.

— Тралл не совершит такой глупости. Мы никому ничего не должны.

Горгонна мгновение смотрела на него, потом неожиданно рассмеялась — так же горько, как ее сестра.

— Конечно же, вы, Маг'хары, никому ничего не должны. Но мы — это не вы.



***



— Возмутительно! — Тралл мерил зал шагами. — Поверить не могу, что покоритель небес допустил подобное.

Варок сидел за столом, перед ним были разбросаны листы рапорта Черного Шрама. В другом конце зала Гаррош подобрал несколько синих деревянных жетонов, обозначавших Альянс, несколько красных — обозначавших Орду – и несколько с изображениями черепа — обозначавших Плеть. Все жетоны он расставил по карте Ледяной Короны на юге от Морд'ретара — Врат Смерти цитадели Ледяной Короны. Кусочком мела он нарисовал большой крест на куске кожи. В донесении упоминалось название области: Сломленный фронт.

Альянс попытался захватить Морд'ретар, но дозор Орды заметил войско и сорвал его наступление… зайдя с тыла. Зажатые между Плетью и Ордой, солдаты Альянса были истреблены — как и воины Орды. Плеть также понесла потери, но ворота слугам Короля-Лича удалось удержать.

Воины Черного Шрама дождались, когда войско Альянса вступит в бой, а затем расправились с ним. Тралл скривился, когда прочел слова Разорителя Небес: «Пусть это стоило им жизней, самоотверженные храбрецы не дали Альянсу захватить стратегическую точку. Подобная отвага свойственна лишь истинным солдатам Орды!»

— «Самоотверженные храбрецы», «отвага, свойственная истинным солдатам Орды», — почти выплюнул слова Тралл. — А тем временем, Плеть по-прежнему удерживает Ворота Смерти. Ему это было нужно? Это мы должны принять за отвагу?

Гаррош молчал, пристально разглядывая деревянные фишки на карте. Он почти физически чувствовал, как взгляд Варока буравит его спину, и знал, что Тралл будет так же тяжело смотреть на него. То, что Альянс не захватил Морд'ретар – хорошо, Гаррош был уверен. И он продолжал смотреть на маленькие деревянные фишки, а поздно ночью, когда остальные командующие отправились спать, заново прочел послание Черного Шрама.

«Подобная отвага свойственна лишь истинным солдатам Орды!»

Он кликнул вестника.

— Доставь это покорителю небес Корму Черный Шрам на «Молота Оргрима», — сказал он, передавая свиток. — Он должен вернуться в крепость Песни Войны немедленно. Скажи, что его хочет видеть властитель Адский Крик.



***



Гаррош думал, что сказанное Горгонной у озера — глупость. Его отец первым испил крови Маннорока, и никто бы не позволил ему забыть это. Но Гром же и убил Маннорока, разрушив проклятье и освободив всех остальных ценой собственной жизни. Его долг оплачен кровью. Чего еще можно требовать?

Слова Кренны его задели.

Они не давали ему покоя, когда ночные эльфы нападали на караваны с древесиной из Ясеневого леса.

Они не давали ему покоя, когда солдаты из крепости Тирагард разграбили Колючий Холм.

Они не давали ему покоя, когда дворфы из Бейл Модана и люди с Северной Заставы отказались покинуть территорию Орды, которую они присвоили без каких-либо прав на это.

Все это было и раньше.

Конечно, они реагировали — многие из застав успешно оборонялись. Гаррош хотел бы отправиться туда и помочь им, сражаться за них. Он бы с радостью преподал Альянсу урок, оттеснил противника и помог добыть то, что требовалось для выживания. В отличие от Гарадара, у Оргриммара имелись воины в достаточном количестве, чтобы защитить себя.

Ладно, имелись бы — если бы силы орков не оказались скованы у мельницы Таррен, помогая Отрекшимся, — очень верно названному народу, по мнению Гарроша. Что в них нашел Тралл, он никак не мог понять.

Кроме того, отряд орков был отправлен в Кель'Талас. Собственный опыт общения с эльфами в Оргриммаре заставлял Гарроша удивляться, зачем они нужны Орде. Никакого уважения к ним он не чувствовал.

А еще тролли. Гаррош даже думать о них не хотел. Отряд за отрядом отправлялся, чтобы помочь им вернуть земли на юге, но все попытки были неудачными. Это продолжалось годами. Кто же они такие, что не могут расправиться с единственным колдунишкой? Неужели требовалось полномасштабное вторжение, которое еще сильнее ослабило бы войска Орды, чтобы отвоевать несколько жалких островков?

Чем больше об этом Адский Крик думал, тем сильнее разгоралась его ярость. Каждый день его изнутри терзало сказанное Кренной. Нетерпение Гарроша росло.

Поползли слухи. Говорили, что в Кабестане по пути из Пиратской бухты что-то случилось c грузом зерна. Начались перешептывания. Те из Отрекшихся, кто избрал Оргриммар своим домом, предупредили его лидеров: снова началось.

Они не ошиблись.

Таких времен на его памяти еще не было. Друзья стали врагами, жизнь превратилась в отсрочку смерти. О промедлении, милосердии или уступках нельзя было и мечтать. Противником была заразная болезнь, колдовство такой силы и злобы, что впору лишь Гул'дану, но тот давным-давно кормил червей-трупоедов. Породил этот ужас некто другой, как узнал Гаррош — бывший принц Альянса. Тот, кто был слишком доверчив, слишком мягок и глуп, чтобы не дать заманить себя на сторону зла. Теперь он извергал смерть.

Топорам Гарроша нашлось много работы при защите Оргриммара. Он поклялся защитить свой народ.

А потом внезапно все прекратилось. Наступление болезни закончилось, последних из заболевших истребили. Но это был не конец, как догадывался Гаррош. Далеко не конец. Единственным способом избавиться от такого дерзкого врага была война — жестокая и беспощадная. Он жаждал этой войны. Он бы повел армии, чтобы исполнить правосудие Орды. Нужен был лишь приказ Тралла.

Донесения поступают отовсюду: болезнь терзала нас, летающие цитадели отправляли армии, чтобы опустошать наши земли. А вы медлите, вождь. Вы созываете совет, когда надо трубить военный сбор. Даже эти… союзники, которых вы допустили в Орду, собрались здесь, и единственное указание, которое вы дали нам — ждать. Мы ждем, вождь Тралл. Вы — медлите.

«Мак'Гора!»

Вызов был брошен из разочарования и ярости. Тралл ничего не предпринимал. Он хотел вести разведку, хотел советоваться с Альянсом — прежде всего, с женщиной из того самого народа, что породил принца-изменника. Гаррош не мог такого допустить.

— Ты бросаешь мне вызов, мальчишка? — ответил Тралл ледяным голосом. — У меня нет времени на игры, — и он отвернулся.

— Так ты отказываешься? Неужели сын Дуротана — трус?

Этого Тралл не мог пропустить мимо ушей. Он резко обернулся, и Гаррош с удовлетворением увидел ярость в его глазах.

— В круг! — проревел вождь, указывая на Круг доблести. У Гарроша все пело внутри. — Я заставлю тебя действовать.

Оглядываясь назад, Гаррош понимал, что ему повезло, что поединок прервали, хотя он лучше бы умер, чем признал это. Какая разница, впрочем. Тралл одумался и отдал приказ выступать на Нордскол. Приказ, который Гаррош исполнил со всем возможным рвением.



***



Теперь он стоял в зале цитадели, построенной им на завоеванной им же земле, ожидая прибытия Корма Черный Шрам. Тралл остался в Нордсколе. Гаррош был уверен в том, что Тралл хотел посмотреть, как он разберется с покорителем небес.

Будете ли вы вновь разочарованы, вождь?

Черный Шрам протиснулся в дверной проем, с удивлением оглядев ожидающих его. Несмотря на присутствие вождя, обратился он к Гаррошу:

— Вы приказали мне вернуться в крепость, властитель, — сказал он, — Я выполнил этот приказ.

Гаррош поднял рапорт со Сломленного фронта так, чтобы его было видно.

— Здесь ты говоришь, что один из твоих дозоров помешал Альянсу отнять стратегическую позицию у Плети.

Черный Шрам расплылся в широкой ухмылке:

— Да, уж мои ребята постарались. Разве это не славная победа?

Гаррош еще раз взглянул на рапорт, потом ответил Черному Шраму:

— Нет.

Черный Шрам поднял брови от удивления.

— Одно дело — подстеречь войско, ожидающее нападения. Атаковать же с тыла полк, уже сражающийся с врагом — совсем другое. Что ты придумаешь дальше? — спросил Гаррош. — Проберешься в лагерь и отравишь их воду? Околдуешь одного из капитанов и заставишь его перебить воинов во сне? Бросишь против врагов заразу, как Отрекшиеся? Будешь бороться с врагом его же приемами?

Черный Шрам только открыл рот, но не нашел, что сказать.

— Нет битвы, кроме битвы честной, Черный Шрам, — Гаррош поднял свиток с донесением на уровень своего лица и смял его в руке. — Это работа труса. Я не потерплю трусов в своем войске.

— Властитель, — тяжело произнес Черный Шрам, — Если я опозорил войско, то готов покинуть свой пост.

— Ты признаешься, что ты трус? Повторю: я не потерплю трусов в своем войске. Докажи, что ты не один из них, Черный Шрам. Возвращайся в Молот Оргрима и веди своих солдат в бой так, как надлежит воинам Орды. Если ты не справишься, мне будет нужна не отставка, а твоя голова на копье. Теперь – прочь с глаз моих.

Гаррош не стал ждать, пока Черный Шрам уйдет. Он вышел из зала и поднялся по лестнице на один из бастионов цитадели, затем на следующий. Он ходил вверх и вниз, сдвинув брови, проверял состояние укреплений и отмечал, что требует ремонта, и кто виноват в том, что до этого дошло.

Он развернулся, чтобы пройти по стене обратно, и встретил Тралла.

— Да, вождь?

Тралл внимательно смотрел на него. Гаррошу выражение его лица не понравилось.

— Я думаю, что ты правильно поступил с Черным Шрамом, — сказал Тралл. — Его воины бесчестно повели себя у Сломленного фронта, но все же он — опытный командир. Нашему наступлению на Ледяную Корону его отставка бы помешала. Ты принял правильное решение.

Адский крик протиснулся мимо вождя.

— У него будет только один шанс. Я не позволю ловкачам и обманщикам проникнуть в наши ряды.

— Так и есть, — сказал ему вдогонку Тралл, — Помню, кто-то говорил мне на вершине Аметистовой цитадели, всего несколько недель назад: «Настоящий вождь никогда не будет сотрудничать с трусами».

Гаррош остановился и медленно обернулся. То, что Тралл вспомнил эти его слова, насторожило Гарроша. Не сразу, но он ответил:

— Я не вождь.

Тралл рассмеялся.

— Я знаю. Тем не менее это верно и для властителя.

Тралл посмотрел по сторонам: на крепость, серое море на западе, расстилающуюся вокруг бесконечную тундру.

— Ты многого добился, Гаррош. Укрепления в хорошем состоянии, войска подступили к цитадели Ледяной Короны. Ты отважно сражаешься вместе со своими воинами, и они тебя уважают. Тебе есть чем гордиться.

Гаррош прищурился.

— Я не жалею, что выбрал тебя командовать этим наступлением, — сказал Тралл. Воин моргнул, не зная, что ответить. Он не ожидал такого. Он переступил с ноги на ногу, из-за похвалы Тралла чувствуя себя неудобно, но вовсе не плохо.

— Я служу Орде, — сказал он, наконец, — делаю все возможное для этого.

— Не сомневаюсь, — ответил Тралл, — у тебя хорошо получается, должен отметить.

Гаррош посмотрел через плечо Тралла на стену за ним. Алый стяг Орды, украшавший ее, слегка трепетал на ветру.

— И все же, — продолжил Тралл, — я считаю, что ты несправедливо относишься к Альянсу. Без их помощи в этой войне нам не победить.

Взгляд Гарроша вернулся к Траллу.

— Мой долг, — ответил он, — служить Орде, и только Орде.

— Быть может, — сказал Тралл, — кровопролитие — не единственный способ исполнить этот долг.

Гаррош фыркнул, повернулся и оперся обеими руками о парапет. Он слышал, как Тралл спускается по лестнице. Властитель смотрел в затянутое облаками небо. Тралл не понимает, что Альянс никогда не оставит их в покое. Он будет давить с разных сторон, как это делали враги орков Гарадара, пока Орда не развалится. Все, что можно сделать — сражаться, бить людей первыми. Выживание орков превыше всего. Не должно быть никаких переговоров, пока Альянс этого не поймет. Гаррош не дрогнет. Его воины никогда не опустят оружие. Орда никогда не будет побеждена.

Лор’темар Терон: В тени солнца- Сара Пайн

Поверхность рабочего стола Лор'темара давно исчезла под горами заваливших его бумаг. Стопки отчетов, донесений, приказов, инвентарных ведомостей, которые он уже даже не пытался упорядочить, опасно покачивались от каждого дуновения ветра. Все они так или иначе относились к короткой и жестокой войне за Солнечный Колодец и Кель'Данас. Ни одна из этих бумаг сейчас, впрочем, не занимала его мыслей.
В руке он держал нераспечатанный конверт. С восковой печати знакомого аметистового цвета на него смотрело великое око – символ Даларана. Его взгляд казался обвиняющим. Лор'темар вспомнил обо всех предыдущих похожих письмах, которые он уже получил… и оставил без ответа. Сломав печать, правящий лорд Кель'Таласа вынул из конверта аккуратно сложенный пергамент. Он легко узнал аккуратный мелкий почерк.
Верховный маг Этас Похититель Солнца уже далеко не в первый раз просил его аудиенции… и до сих пор Лор'темар тщательно игнорировал все эти письма. После случившегося на Кель'Данасе он всячески старался позабыть о внешнем мире… и, к своему сожалению, пришел к выводу, что рано или поздно мир до него все-таки доберется.
Лор'темар вздохнул и откинулся на спинку кресла. Новое письмо было куда короче, чем все предшествующие. В этот раз Этас не потрудился попросить аудиенции. Он просто указал дату и время своего прибытия. Лор'темар в задумчивости провел пальцем по краю пергамента. Он прекрасно представлял себе, что именно собирался предложить ему Этас, но не был уверен в том, какой именно ответ ему следует дать.
* * * * *
Ко дню прибытия Этаса Лор'темар так и не пришел к какому-либо определенному решению. На полпути к вестибюлю, куда должен был прибыть верховный маг из Даларана, его остановил Халдарон и протянул ему небольшой сверток шерсти багряного цвета. Лор'темар взял его и поднял повыше, чтобы ткань распрямилась, – их взглядам явился королевский золотой феникс. Гербовая накидка Луносвета…
– Нет, – коротко ответил он, возвращая накидку своему старому другу.
– Ты должен надеть ее, – Халдарон не собирался так быстро сдаваться.
– Но какой в этом смысл? – ответил ему Лор'темар, продолжив путь. – Ее может носить любой, кто служит Луносвету.
– Это символ нашего государства, – Халдарон не отставал. – Ты – его глава. Выгляди же соответственно.
– Я правящий лорд, – Лор'темар не замедлил шага. – Не король.
– Не в этом дело, Лор'темар. Ты выглядишь, как один из Странников.
Лор'темар замер, не успев закончить шаг.
– Я и есть один из Странников, – ответил он. Ответ прозвучал резче, чем он рассчитывал.
– Ты был Странником, – вздохнул Халдарон. – И ты больше не сможешь стать Странником, Лор'темар. Мы оба хорошо это знаем.
Лор'темар опустил голову и сделал глубокий вдох.
– Мы опаздываем, Халдарон.
Он двинулся вперед и пару секунд спустя услышал за спиной шаги следующего за ним Халдарона.
Роммат уже ждал их в вестибюле, опираясь на свой посох и рассеянно глядя куда-то на стену. Заслышав шаги Лор'темара и Халдарона, он оглянулся; его лицо на мгновение исказила гримаса неодобрения. Не проронив ни слова, он отвернулся и снова уставился на стену. Ушли те времена, когда Роммат позволял себе осуждать желание Лор'темара выглядеть подобно следопыту – а делал он это в куда более резкой форме, нежели Халдарон. Ныне, несмотря на все былые насмешки Роммата, Лор'темар чувствовал к магу лишь жалость. Предательство Кель'таса сильнее всего ударило по его самому верному защитнику.
Воздух перед ними задрожал, окрасившись в фиолетовый цвет – признак действия тайной магии. Спустя доли секунды вестибюль осветила вспышка синеватого света, и перед ними материализовался Этас. Он выпрямился, отряхивая свои одежды, и Лор'темар не мог не обратить внимание на нелепый вид верховного мага – элегантная пурпурная ткань одеяния Кирин-Тора совершенно не сочеталась с его медными волосами и нисколько не подчеркивала стройность его тела. Письма – как и слухи – выставляли Этаса идеалистом, хотя и весьма проницательным. Кроме того, на взгляд Лор'темара, он был слишком молод для занимаемого им положения. Впрочем… практически все старые маги син'дораев были мертвы. Сам же Лор'темар считал, что в амбициозности Этаса не было ничего плохого. Хоть кто-то из них не утратил надежды.
– Добро пожаловать домой, верховный маг Похититель Солнца, – поприветствовал он прибывшего.
По губам Этаса пробежала улыбка:
– Благодарю, лорд Терон, – ответил он, грациозно кланяясь. – Но, увы, я вернулся не для того, чтобы остаться.
– Увы! – дипломатично ответил Лор'темар. – Из писем я примерно представляю себе цель вашего визита в Луносвет. Пройдем же. Мои советники – и я сам – готовы вас выслушать.
Лор'темар мог бы провести всех в величественный зал заседаний в северном крыле дворца – весьма впечатляющие палаты, созданные специально для подобных визитов. Погода, однако, была прекрасной, а линия горизонта – кристально чистой, так что остров, раскинувшийся за каналом, был отлично виден. Лор'темар же хотел бы никогда больше не видеть Кель'Данас, поэтому для совещания он выбрал альков к востоку от центрального зала, из которого открывался вид на купола крыш Луносвета. Они расселись, и Этас начал говорить.
– Я здесь по вопросу первостепенной важности. Это касается всех нас. Полагаю, вы знаете, почему маги Кирин-Тора перенесли Даларан в Нордскол.
– Конечно. Малигос, – ответил Лор'темар. – Чего именно вы хотите?
Этас покачал головой.
– Мы сильно недооценили как мощь синих драконов, так и угрозу, исходящую от них. Мне хотелось бы сделать нашу связь с Кирин-Тором официальной. Крайне необходимо вновь объединить усилия магов Кель'Таласа и Даларана. Вспомните о нашем многолетнем сотрудничестве с Кирин-Тором в прошлом.
– Нет.
На лице Этаса отразилось легкое раздражение – несогласие было выражено вовсе не Лор'темаром.
– Я обращался к правящему лорду, – он повернулся к ответившему ему эльфу. – Не к великому магистру.
Роммат зашелся столь горьким смехом, что он прозвучал, скорее, как кашель.
– Очень хорошо. Пусть правящий лорд решит, дозволено ли мне говорить.
– Полагаю, мы в любом случае выслушали бы твое мнение, – ответил Лор'темар, тщательно контролируя свой голос. – Изложи свой взгляд на эту проблему.
Даже яркий свет, заливавший комнату, не смог затмить блеснувший в глазах Роммата огонь:
– Как великодушно с твоей стороны, Лор'темар, – ответил он, не сводя пристального взгляда с Этаса. Его голос звучал сейчас подобно шипению готовой к броску змеи – низко, яростно, опасно.
– Это предложение исходит от Модеры, не так ли, Этас? Это не твои слова. Я чувствую в них ее фальшивую дипломатичность. Что ж, по крайней мере, она не осмелилась явиться сюда собственной персоной. Хоть на это ей хватило ума. Моя благодарность не знает границ.
– Модера полностью поддерживает меня в этих вопросах, – сухо ответил Этас, проигнорировав выпад Роммата.
– Она поддерживает тебя… – Роммат как бы размышлял вслух, – или, может быть, это ты поддерживаешь ее? Сомневаюсь, что они послали бы тебя сюда говорить от их имени, если бы у тебя была своя голова на плечах.
– Черт возьми, Роммат. – Терпение Этаса лопнуло. – Может быть, перейдем от оскорблений к делу?
– Ты слеп, – ответил Роммат; голос его был ровным и уверенным. – Они переоценили собственные силы. А теперь им приходится иметь дело и с Малигосом, и с Артасом. Они испуганы. Неудивительно. Им нужна помощь извне. И к кому же они всегда – испокон веков – обращались за этой самой помощью? О да. К нам. Маги Кирин-Тора будут без устали твердить тебе, что ты незаменим, и что твои знания и навыки бесценны. Однако как только твое существование окажется для них неудобным – они избавятся от тебя. Выкинут. Выбросят на свалку. – Он склонил голову, переводя взгляд сначала на Халдарона, а затем – на Лор'темара; его длинное ухо при этом почти незаметно подергивалось. – Спроси их. Они знают. Правда, далеко не так хорошо, как я.
Этас посмотрел на Роммата. Взгляд его не отражал никаких эмоций.
– История союза Кель'Таласа и Кирин-Тора насчитывает два тысячелетия, – сказал он. – С тех пор как мы официально вошли в состав Орды, возникли некоторые трения, но...
Роммат вновь рассмеялся, на этот раз громко.
– С тех пор как мы вошли в состав Орды, – повторил он. – Конечно же. Даже как-то неудобно получилось. Понимаю. А помнишь ли ты, верховный маг Похититель Солнца, почему мы искали союза с Ордой?
Этас промолчал, но и взгляда от глаз своего оппонента не отвел.
– Из-за предательства. Великого предательства, – почти прошептал Роммат. В его глазах сверкало пламя злости, не утратившее своей силы и почти десятилетие спустя. – Свершившегося в Даларане, – продолжал он, – прямо под бдительным оком Кирин-Тора.
– Они никак не замешаны в этом…
– Полагаю, ты имеешь в виду, – прервал его Роммат, – что маги Кирин-Тора не вмешались в происходящее. Они не пытались ни предотвратить предательство, ни помешать ему. Вместо этого… – он повысил голос, – они оставили нас гнить в казематах города, который многие из нас называли домом в той же степени, в какой мы называли домом Луносвет. Город, которому наш кронпринц служил столь же верно, как и своей родине, и служба его длилась дольше, чем живет человек. Город, за который мы дрались и умирали по просьбе Кирин-Тора. Город, в котором они молча смотрели бы, как мы качаемся на виселицах. Их город.
– У Кирин-Тора сменилось руководство, – ответил Этас; спокойный тон, избранный юным верховным магом, вызвал у Лор'темара уважение.
– Это ложь, и ты прекрасно это знаешь, – парировал Роммат. – Ронин – лидер лишь на словах. Марионетка. Модера и Ансарем по-прежнему входят в совет. Это те самые люди, которые попросту отвернулись, когда Гаритос приговорил нас к смерти. Они не вмешались. Как по мне, пусть они все горят в аду. А еще лучше – на службе у Артаса, в армии Плети, – фыркнул он.
– Будем надеяться, что ни один из Совета Шести не попадет под власть Артаса, – промолвил Халдарон.
– Если не обращать внимания на твое очевидное презрение к Кирин-Тору, великий магистр, я бы сказал, что ты весьма неплохо информирован, – заметил Этас.
– И, на мой взгляд, это одна из причин, по которым я, а не ты, являюсь великим магистром Кель'Таласа, – отрезал Роммат. – И, как великий магистр, я ни за что не отдам своим магам приказ служить Кирин-Тору. Никогда.
На этой фразе руки Лор'темара, спокойно лежавшие на поверхности стола, резко дернулись, а его губы будто стали еще тоньше. Роммат все-таки переступил границы дозволенного.
– Довольно, – холодно сказал Лор'темар. – У тебя нет полномочий на принятие подобных решений. Я, и только я, решу, посылать ли в Нордскол наши силы, и, если я сочту это необходимым, тебе и твоим магам придется подчиниться приказу.
– Впрочем, – продолжил он, вставая, – вполне очевидно, что продолжение нашей беседы вряд ли приведет к чему-либо, помимо очередной ссоры. Если вы намерены продолжать в этом духе – я не буду вам мешать. Сам я, однако, не могу позволить себе тратить время подобным образом. И, подозреваю, предводитель следопытов со мной в этом согласится.
– У меня есть дела на юге, – продолжил он, – и я собираюсь отправиться туда уже завтра. Сомневаюсь, что мои планы изменятся. Господин верховный маг, я предлагаю вам свое гостеприимство, но предупреждаю – мое отсутствие, вероятно, затянется на несколько дней.
Этас промолчал, не слишком успешно скрыв свое раздражение, но досада, которую испытывал юный маг, полностью устраивала Лор'темара, и он повернулся к дверям.
– Есть и те, кто отправится в Даларан вне зависимости от вашего решения, господин правящий лорд, – голос Этаса пронзил пространство зала. Лор'темар остановился и обернулся к магу. – Позвольте мне выступить от имени регентства Луносвета, и я прослежу, чтобы интересы син'дораев были должным образом защищены.
Роммат в ответ на это лишь фыркнул. Лор'темар на секунду задумался над просьбой Этаса, но молодой эльф был явно не в том положении, чтобы торговаться. Все присутствовавшие прекрасно знали, что Этас значительно уступал остальным в искусстве управления делами государственной важности.
– Я прикажу слугам проводить вас в приготовленные для вас комнаты, господин верховный маг, – сказал Лор'темар.
* * * * *
Этас покинул зал с достоинством, но не смог удержаться от того, чтобы не бросить в сторону Роммата неприятный взгляд. Великий магистр выглядел непоколебимо, как обычно, однако Лор'темар заметил нетвердость, проскользнувшую в его поступи, и морщины усталости, которые покрыли его лоб, стоило Этасу скрыться из виду. Правящий лорд аккуратно отметил для себя эти признаки слабости; выходит, волю Роммата можно сломить.
В прошлом Лор'темар счел бы использование чужих слабостей в своих целях низким и постыдным деянием. Сейчас же он полностью осознавал, насколько это может быть необходимо.
Он сидел в одиночестве у окна в своих покоях и размышлял о развернувшейся сегодня дискуссии. Он смотрел отсутствующим взглядом на сады дворца, перебирая пальцами ткань занавеси, и в уме его звучал уверенный голос Этаса. Есть и те, кто отправится в Даларан вне зависимости от вашего решения. Этого он отрицать не мог. Как, впрочем, не мог и внутренне не согласиться с Ромматом. Да и как он мог доверить Этасу представлять правительство Луносвета – Этасу, что носит одежды Кирин-Тора и использует их печать для своих писем? Этас полностью поддерживает войну Нексуса – это было очевидно. Скольких этот юноша мог бы убедить последовать за собой? И как далеко простираются его – правящего лорда – обязанности по защите своего народа?
Ткань занавеси, что он в задумчивости терзал в руках, растянулась и начала растрепываться. Он этого, впрочем, не замечал.
* * * * *
– Я ни в чем не уверен, – признался ему Халдарон вечером того же дня. Правящий лорд по-прежнему сидел у окна, угрюмо смотря на закат. Халдарон, бросив лишь один взгляд на старого друга, прошел к полке с напитками и налил для него полный бокал. После этого он сел напротив Лор'темара и продолжил:
– Мне кажется, что его помыслы вполне искренни. Я просто не представляю себе, насколько мы можем доверять тем, кто руководствуется искренними помыслами. Даже если они наши сородичи.
Лор'темар встал и направился к полке, чтобы снова наполнить свой бокал.
– Я боюсь, что если мы разрешим ему действовать от нашего имени, он – умышленно или нет – может пообещать с нашей стороны что-либо, что я не готов выполнить, – он сделал паузу и посмотрел вверх, на резной потолок. – С другой стороны, если за ним последует достаточное количество син'дораев, он окажется их лидером «де факто» – а я совершенно не хотел бы, чтобы он выполнял подобную роль, при этом не неся никаких обязательств перед коро… Луносветом.
– Все было бы проще, если бы Роммат не был настолько упрям… – в задумчивости произнес Халдарон. – Он долгое время прожил в Даларане; кроме того, он и сам носит титул верховного мага. Он хорошо знает Кирин-Тор и может держаться с ними на равных – и при этом достаточно предан родине. Ему мы вполне могли бы доверять. Они с Этасом отлично дополняли бы друг друга.
Лор'темар слабо улыбнулся.
– Мне немного странно слышать от тебя столь лестные отзывы о Роммате.
– Я никогда не одобрял всех этих дел, связанных с М'ууру, равно как и создание ордена рыцарей крови, – признал Халдарон. – Однако все это позади, и у нас более нет причин не доверять ему. Если бы он хотел предать нас, он сделал бы это тогда, когда Кель'тас… – слова замерли в его горле. Некоторое время оба молчали.
– В общем, – сказал наконец Халдарон, – он сделал бы это еще тогда.
– А что ты сам думаешь? – Лор'темар сменил тему и вернулся на свое место у окна. – Как нам поступить с Этасом и Далараном?
– Этас считает себя одним из Кирин-Тора, – ответил Халдарон, – и я знаю многих эльфов, которые с радостью вновь наденут одеяния Даларана. Если Кирин-Тор захочет заполучить эльфов крови в свои ряды, мы никак не сможем им помешать.
– Ты прав. Не сможем. Некоторое время Лор'темар молчал. – Мне, однако, кажется, что нам стоит воздержаться от официального участия в войне Нексуса. Этас должен регулярно отчитываться перед нами. Мы также установим четкие границы его полномочий. Однако те, кто захочет предложить Кирин-Тору свои услуги, должны будут выступать под их флагом, а не под знаменами Кель'Таласа.
Губы Халдарона чуть искривились в язвительной усмешке. Лор'темар сделал вид, что не заметил грусти в глазах своего друга.
– Кажется, утром ты что-то говорил о принадлежности к Странникам? С каждым днем ты становишься все более похожим на короля.
Со своего места Халдарон вряд ли смог бы увидеть, как пальцы Лор'темара сжали бокал.
* * * * *
Несколько дней спустя Лор'темар ехал по северным предгорьям Восточных Чумных земель на своем крылобеге. Окружающее опустошение заставляло его вздрагивать; он был эльфом, более того – следопытом, выросшим среди просторных лесов, чистой воды и золотых листьев. Растрескавшаяся, пузырящаяся омерзительной пеной почва и высохшие деревья восточного Лордерона разрывали его сердце и вызывали тошноту. Кель'Талас ждала похожая судьба… если бы не стойкость и бдительность его народа.
Лор'темар оглянулся. За ним следовали трое отважных стражей Странников – Халдарон и Роммат все-таки настояли на том, чтобы он взял сопровождение.
– По-хорошему, – сказал тогда Халдарон, – тебе вообще не следует ехать – и я был уже практически уверен, что ты оставил бы об эту затею, если бы Этас не решил нас посетить. Но, видимо, мне тебя не остановить, поэтому я предоставлю тебе эскорт. И не спорь. – Роммат хотел послать в качестве охраны нескольких рыцарей крови, однако эта идея была зарублена на корню. Как верховному магистру сказал сам Лор'темар – их точно не будет ждать теплый прием. «Впрочем, как и меня», – добавил он про себя. К счастью, Роммат не стал настаивать.
Наконец впереди показался искомый горный кряж. На первый взгляд он был похож на обыкновенную нависающую над землей скалу – но не для Лор'темара. Он заставил крылобега резко свернуть на тропинку, а затем перешел на рысь. Пытаться подобраться незаметно смысла не было – разведчики наверняка уже их заметили.
Как он и предполагал, примерно на середине извилистой тропы из-за скал внезапно появилось два силуэта. Их клинки скрестились, преграждая путь, эхо удара стали о сталь раздалось в жуткой тишине Чумных земель.
– Кто ты и зачем держишь путь в Кель'Литиен? – спросил один из них.
Лор'темар спокойно посмотрел на него.
– Не будь идиотом. Ты знаешь, кто я.
Второй страж посмотрел ему в глаза.
– Да. Но это не означает, что вам здесь рады, лорд Терон.
Правящий лорд Кель'Таласа обнажил оба меча, которые носил за спиной. Стражи Кель'Литиена перехватили поудобнее свое оружие. Лорд заметил, как один из них слегка дернул пальцами, готовясь дать сигнал к атаке другим воинам, которые наверняка прятались повсюду за скалами. Лор'темар молча бросил клинки на землю, после чего снял лук с колчаном и отправил его вслед за мечами. Потом он дал сигнал своим сопровождающим сделать то же самое. Когда те бросили свое оружие, он приподнял бровь.
– Надеюсь, это убедит вас в искренности моих намерений.
Первый из разведчиков Литиена вновь обратился к Лор'темару:
– Скажи нам, с чем ты пришел.
– У меня новости для предводителя следопытов Ястребиного Копья и верховной жрицы Зов Небес, – ответил Лор'темар, – относящиеся к… – он прочистил горло. – Относящиеся к принцу Кель'тасу.
Стражи лишь коротко переглянулись, сосредоточив взгляды своих голубых, нетронутых порчей глаз на незваном госте. Наконец один из них кивнул в сторону горного кряжа.
– Хорошо. Предводитель следопытов сам решит, что с вами делать. Следуйте за мной.
Второй страж щелкнул пальцами и, как Лор'темар и предполагал, еще полдюжины разведчиков Литиена появилось из оврагов и щелей в скалах, чтобы собрать оружие, брошенное им и его сопровождающими. Лор'темар молча последовал за стражами.
В конце тропинки, среди валунов и сухих кустов, их ждала сторожка Кель'Литиен. Ее деревянные стены потемнели, дерево было изъедено чумой, а острые углы крыш замаскированы гниющей листвой. При виде сторожки сердце Лор'темара заныло; он постарался не думать о тех днях, когда ее окружала зелень и его визиты сопровождались радостными криками, а не сверканием обнаженных клинков. Те дни канули в прошлое.
Лор'темар передал поводья своего крылобега оказавшейся рядом разведчице. Она взяла их, бросив на лорда полный недоверия взгляд. Один из следопытов, остановивших Лор'темара на горной тропе, убежал вперед, в сторожку, и уже возвращался, следуя за двумя эльфами, которых правящий лорд не видел уже несколько лет.
– Лор'темар Терон, – голос верховной жрицы Авроры Зов Небес был ровен, в нем не слышалось ни капли злости. – Признаться, я не ожидала твоего визита.
– Не знаю, смелость ли это или просто наглость с твоей стороны, – сказал Рентар Ястребиное Копье, – явиться сюда. Возможно, мне стоит приказать лучникам превратить тебя в подушечку для иголок.
Хоть Лор'темар и ожидал этих слов, жалили они от этого не меньше. Он прикрыл свой здоровый глаз и затем медленно открыл его снова.
– У меня есть новости, – сказал он без церемоний, – о которых вам стоит знать.
– Ты мог бы известить нас о них в письме, – ухмыльнулся Рентар.
– И вы прочли бы мое письмо? – ответил на насмешку Лор'темар. Дернувшийся уголок губ Авроры и ставшее еще более хмурым лицо Рентара подтвердили то, в чем он и так был уверен – нет, не прочли бы. – Я потратил время на путь сюда вовсе не из-за каких-то пустяков, – наконец сказал он. – Вы выслушаете меня?
Рентар и Аврора молча смерили его взглядами, а затем развернулись и отправились в сторожку. Лор'темар последовал за ними, болезненно ощущая на себе провожавшие его взгляды высших эльфов.
Аванпосты Странников в Восточных Королевствах никогда не отличались особым богатством обстановки, однако аскетизм Кель'Литиен способен был поразить кого угодно. Стены были покрыты зарубками от оружия, а темные потеки, впитавшиеся в дощатый пол, несомненно, были давно высохшей кровью. Впрочем, эльфы старательно следили за состоянием сторожки. Занавеси, хоть и изношенные, были аккуратно подрублены ровными стежками. Древняя карта восточного Лордерона, прибитая к стене, была испещрена пометками, выполненными элегантным почерком, и на пожелтевшем пергаменте нельзя было найти ни одного чернильного пятна. Увиденное пробудило в сердце Лор'темара странную боль – сродни той, что испытываешь, найдя письма давно позабытой возлюбленной. Когда-то он тоже жил жизнью Странника, но та жизнь осталась в столь глубоком прошлом, что казалась ему сейчас лишь сном.
– Сюда, – Рентар ткнул пальцем в сторону небольшой комнатки и грубым толчком открыл дверь. – Закрой, – сказал он Лор'темару, не оглядываясь.
Лор'темар сел напротив Авроры. Рентар, смахнув с узкого стола обрывки окровавленной кожаной брони, опустился на скамью рядом с ней. Они буравили его взглядами и весьма походили на судей военного трибунала, что чуть не вызвало у Лор'темара улыбку.
– Ты собирался нам о чем-то рассказать, – нарушил тишину голос Рентара. – Говори.
– Несколько недель назад часть войск Ярости Солнца вернулась в Луносвет.
Глаза Рентара и Авроры заметно округлились; похоже, они не могли поверить услышанному. Заметив их реакцию, Лор'темар испытал некоторое удовлетворение.
– Клянусь Солнечным Колодцем, – мягко произнесла Аврора, – я и подумать не могла, что это когда-нибудь случится.
– Итак… – глаза Рентара странно блестели, он чем-то напомнил Лор'темару Роммата, – ты здесь по приказу принца? С официальными извинениями от его имени?
– Возможно, так и было бы… – ответил Лор'темар, – …если бы он был жив.
Предыдущая новость, конечно, шокировала сидевших перед ним высших эльфов. Но вряд ли это можно было сравнить с эффектом, произведенным этой фразой. Их лица буквально побелели.
– Объяснись, будь ты проклят! – потребовал Рентар.
Лор'темар сделал глубокий вдох и приступил к описанию событий недавнего прошлого. Он не предполагал, что рассказывать о них будет настолько тяжело – особенно этим двоим, которые столь сильно его презирали. Правящий лорд буквально выдавливал слова из собственного горла – одно за другим – иногда через силу. Он выплевывал их из себя, потому что иначе не мог. Закончив свой рассказ, он сильно моргнул, будто просыпаясь.
– Итак, Солнечный Колодец снова в наших руках, – произнесла Аврора. Она повернулась к окну.
– Да, – ответил Лор'темар.
Их накрыла абсолютная, мертвая тишина Чумных земель. Лор'темар опустил голову, заново переживая тот момент, когда на Кель'Данасе, наконец, осела на землю поднятая бесконечными битвами пыль, и над островом разлилось величественное и гордое сияние Солнечного Колодца. Он смотрел на это сияние с тем самым выражением, что застыло сейчас на лицах Рентара и Авроры – смотрел и не находил в свечении Колодца отрады. Он даже в кошмарном сне не мог представить себе, что цена его возвращения может оказаться настолько высокой.
Внезапно прозвучавший голос Авроры заставил его вздрогнуть.
– Теперь понятно, почему в последнее время муки жажды стали слабее. Мне уже не требуется… помощь… чтобы справиться с ней.

– Магия Солнечного Колодца изменилась, – ответил он. – Чтобы к ней приспособиться, нам может понадобиться некоторое время.
– Безусловно, – Аврора подняла руку и, казалось, сжала в ней что-то, чего Лор'темар увидеть не мог. Ее пальцы будто перебирали длинную ленту. – Я жрица Света. Я знаю эту магию.
– Это великий дар, – услышал Лор'темар свой собственный голос. Аврора косо посмотрела на него, почувствовав отсутствие убежденности в его собственных словах.
– Если принц мертв, – произнес Рентар, – что станет с короной Кель'Таласа?
– Кель'тас постановил, что Анастериан останется последним королем Кель'Таласа. На корону никто не будет претендовать.
Глаза Рентара сузились.
– А если претендент вдруг появится?
– Среди живых претендентов нет.
Рентар посмотрел ему прямо в глаза. Лор'темар ответил столь же яростным взглядом. Рентар Ястребиное Копье мог подозревать его в чем угодно – но только не в этом.
Аврора прервала затянувшееся молчание:
– Полагаю, ты прибыл именно для того, чтобы сообщить нам обо всем этом.
– Да, – ответил Лор'темар.
– В таком случае ты можешь идти, – сказал Рентар.
Лор'темар прикрыл свой здоровый глаз.
– Есть еще один вопрос. – «И это будет сложнее всего».
– Да?.. – голос Рентара был лишен всех эмоций. – И что же это за вопрос?
– Поскольку войска Ярости Солнца наконец вернулись, – начал Лор'темар, – и наше положение в Призрачных землях ныне… достаточно укрепилось, Странники уже не настолько стеснены в средствах. Мы будем регулярно снабжать вас всем необходимым.
Хоть Лор'темар и свыкся с насмешками тех, кому он не мог угодить, он не ожидал, что смех Рентара так сильно его ранит. На обычно безмятежном лице всегда тщательно контролировавшей себя Авроры отразилось глубокое презрение.
– Пять лет мы гнием здесь, вдали от своих домов по твоему приказу – только потому, что мы отказываемся черпать магию из живых существ, подобно вампирам, – Рентар, которого прямо-таки трясло от едва сдерживаемой ярости, медленно приподнялся со своего места, навалившись на стол, – и теперь ты предлагаешь нам помощь? После всего того, через что нам пришлось пройти? Помощь?Сейчас? После всего того, что Орда сотворила с нами ради того человечишки, что называл себяследопытом? Насколько я, по-твоему, слеп, Лор'темар? Мне следовало бы убить тебя. Убить – и отправить твою голову Сильване!
Из всей гневной тирады Рентара Лор'темар обратил внимание на одно слово – одно важное слово.Следопыт, сказал тот, и не простой следопыт – человек. Лор'темар хорошо знал, что в истории был лишь один следопыт-человек.
– Я полагал, – медленно начал он, – что Натанос Маррис погиб в боях с Плетью.
Оба его собеседника – и Аврора и Рентар – медленно повернулись к нему; от выражения их лиц веяло ледяным холодом. Впервые со своего прибытия в сторожку Лор'темар почувствовал, как громко стучит его сердце. В горле его стоял ком, который он никак не мог проглотить.
Аврора ответила первой.
– Да, это так, – сказала она.
Лор'темар пристально смотрел ей в лицо. Было здесь что-то еще, что пряталось в тенях в углах комнаты… и он не мог уехать, не узнав, что же это.
– Он не стал частью Плети, – продолжила она.
– Сильвана всегда им гордилась… – пробормотал Рентар, глядя куда-то в сторону. – Так что неудивительно, что она призвала его к себе на службу до того, как у Артаса появился шанс сломить его волю.
– «Мы здесь по поручению защитника королевы банши», – процитировал он. – Вот что они сказали, когда появились здесь. «У вас есть нечто, что принадлежит ему». – Рентар вновь повернулся к Лор'темару. – У нас хранилась копия реестра, в котором было засвидетельствовано принятие Марриса в ряды Странников. Они силой забрали ее и убили всех моих следопытов, которых смогли найти. Орда, Лор'темар. И в том числе – Отрекшиеся. Народ Сильваны. Твои союзники.
Лор'темар промолчал – он боялся, что его голос задрожит, если он попытается ответить.
– В прошлом я с радостью отдал бы свою жизнь за предводительницу следопытов, – голос Рентара наполнился невыносимой горечью. – Мы более не ее народ. Равно как и не твой.
– Рентар, – начал Лор'темар, – даже с учетом всех наших разногласий… ты знаешь, что я никогда…
Рентар засмеялся, прервав его на полуслове.
– Ты отправил нас – неугодных – в ссылку сюда, чтобы забыть о нашем существовании, и при этом имеешь наглость удивляться нашим страданиям? У меня нет достаточно грязных слов, чтобы описать тебя, Лор'темар. Я знаю, чьи войска сейчас находятся в Транквиллионе, правящий лорд. Мне интересно, скольких твоих – син'дорайских – следопытов они убили прямо у тебя под носом. Ты заключил сделку с дьяволом – это твой выбор. И я могу лишь надеяться, что когда-нибудь ты получишь по заслугам.
– Уходи, – добавил он тихо. – Можешь присылать свои припасы, если хочешь. В ответ ты получишь сердца тех, кто их доставит, завернутые в ваши собственные гербовые накидки.
Лор'темар встал и повернулся к дверям. Они застали его врасплох, и стены, что окружали его сейчас, больше не придавали ему уверенности. Аврора встала; ее вызывающий взгляд жег Лор'темара огнем. Ни она, ни Рентар более не произнесли ни слова, и он буквально ощущал, как сила их ненависти выталкивает его из комнаты.
Впрочем, у него не было причин спорить с ними. Он мог бы – в знак раскаяния – протянуть им ладони… но они лишь плюнули бы в них, и он прекрасно знал, что не смог бы винить их за это. Если он и надеялся на прощение – а он, возможно, надеялся – запустение Чумных земель задушило эту надежду, как оно душило вообще все, что жило и мечтало. Все мосты были сожжены давным-давно – и поджигал он их сам, своими руками.
Трое сопровождавших его стражей сидели в передней под прицелом следопытов-кель'дораев, натянутые тетивы луков звенели от напряжения. Лор'темар вышел наружу, и его эскорт беззвучно последовал за ним.
Во дворе их встретил разведчик, державший поводья крылобегов; еще один разведчик передал им их оружие. Лор'темар забрал свои мечи и лук, запрыгнул в седло и обернулся к наблюдавшим за ним Рентару и Авроре. Внезапно он ощутил необходимость сказать что-нибудь – что угодно, чтобы как-то сократить разверзнувшуюся между ними пропасть – но слова, так и не родившись, высохли и рассыпались в прах. Он развернул крылобега и более уже не оглядывался.
* * * * *
Спустя несколько часов, когда они подъезжали к Талассийскому перевалу, пошел снег. Они миновали врата, стоящие на южной границе Кель'Таласа, даже не взглянув на них. Когда-то эта белая с золотом арка, казалось, парила над дорогой, будто рождаясь из самих скал и ниспадая на землю водопадом мрамора и янтаря. Артас разрушил ее – как и все остальное. Темные знамена Плети все еще висели над дорогой, хлопая на ветру над их головами.
– Лорд Терон, – обратился к нему один из сопровождавших, – в такую погоду вам лучше укрыться плащом.
Лор'темар не ответил. Ветер, о котором говорил следопыт, вряд ли мог сравниться с тем холодом, что пронизывал правящего лорда изнутри. Снежинки, летевшие ему в лицо, вонзались в кожу, но он этого не замечал.
* * * * *
В Луносвете Лор'темара встретили Халдарон, Роммат и – к неудовольствию правящего лорда – Этас. В ответ на вопросительный взгляд Халдарона Лор'темар лишь покачал головой. Тот приподнял брови, будто спрашивая: «А чего еще ты ожидал?» Роммат же отвел взгляд.
– И как они отреагировали на ваш визит? – спросил Этас. Лор'темар повернулся к нему и посмотрел юному магу прямо в глаза.
– Пять лет назад я вышвырнул их из домов, за которые они сражались так же яростно, как и все живущие ныне в Кель'Таласе, – ответил он. – Как они, по-вашему, должны были отреагировать?
Этас вздрогнул.
– Вериса Ветрокрылая – жена нового лидера Кирин-Тора. И она не слишком-то расположена ко мне и тем, чьи интересы я представляю. Я надеялся… поскольку ты был следопытом… – Этас пожал плечами. – Я думал, что ты мог бы помочь нам преодолеть эту пропасть. Полагаю, тебе это не удалось.
Лор'темар нахмурился при упоминании имени Верисы.
– Твои предположения верны, – ответил он.
* * * * *
Во второй половине того же дня Лор'темар, то и дело прикладываясь к вину Вечной Песни, рассказал Халдарону о своей поездке в Кель'Литиен.
– Ты прекрасно знал, что тебя там ожидало, – напомнил ему предводитель следопытов. – Если честно, я не знаю, зачем ты вообще туда ездил.
– На моем месте ты поступил бы так же, – ответил Лор'темар. Халдарон нахмурился.
– Ты слишком хорошо меня знаешь, – сказал он наконец. Он сгорбился на своем стуле, глядя в окно.
– Они не знали о Солнечном Колодце, – произнес Лор'темар. – Я съездил не зря.
– Кого ты пытаешься в этом убедить? – спросил Халдарон.
– Халдарон, – вдруг сказал Лор'темар, – помнишь ли ты Натаноса Марриса?
– Конечно, – ответил тот, мрачнея. – А в чем дело?
– Аврора сказала, что он восстал из мертвых, – ответил Лор'темар. – Сильвана призвала его к себе на службу. Теперь его знают как защитника королевы банши.
Халдарон откинулся на спинку стула, балансируя на его задних ножках и закинув руки за голову.
– Забавно, – сказал он. – Сильвана всегда его поддерживала. Ке… м-м… кое-кому не слишком нравилось, что человеку разрешили тренироваться наравне со Странниками. И мне тоже.
– На следопытов Кель'Литиена было совершено нападение. Отряд Орды. По приказу защитника королевы банши, – закончил, наконец, Лор'темар. Он опустошил свой бокал и поставил его на стол. – Многие погибли.
Передние ножки стула Халдарона с грохотом опустились на пол.
– С чего бы ему нападать на Кель'Литиен?
Лор'темар пожал плечами.
– Там хранилась копия талассийского реестра Странников. С подписью Сильваны под разрешением на принятие Марриса в их ряды. Ему нужен был этот документ.
– И его подчиненные напали на Кель'Литиен по его приказу? Ради какой-то книги?.. – голос Халдарона был полон недоверия.
– Так они мне сказали.
– Ты уверен, что они не солгали?
– Я думал об этом, – признал Лор'темар, – но если Рентару Ястребиное Копье что-то и свойственно, то это принципиальность.
– И я не могу представить себе, чтобы Аврора солгала хотя бы раз в жизни, – добавил Халдарон. Он тяжело вздохнул. – Как ты думаешь, Сильвана об этом знает?
Лор'темар покачал головой.
– Не знаю.
– Думаешь, если бы она знала, ей было бы не все равно?
Это был тот самый вопрос, которого так боялся Лор'темар.
– Не знаю. Возможно, она все же не знала? – он закрыл лицо руками. – Они были ее следопытами.
– Они были и твоими тоже… когда ты отправлял их в изгнание, – тихо сказал Халдарон.
– Вообще-то, они были твоими, – огрызнулся Лор'темар. На секунду его охватила вспышка ярости, но затем его плечи опустились. Слова Рентара призрачным эхом прозвучали в его голове. «Ты отправил нас – неугодных – в ссылку сюда, чтобы забыть о нашем существовании… и при этом имеешь наглость удивляться нашим страданиям?»
– Я никогда не желал им смерти, – наконец произнес он; жалость, прозвучавшая в собственном голосе, заставила его содрогнуться, – но я не мог допустить раскола в нашем народе.
Вес опустившейся на его плечо руки заставил его поднять голову.
– Я знаю, – сказал Халдарон, ставя перед ним вновь наполненный бокал. – Возьми себя в руки. – Голос его прозвучал резко, но в нем были заметны нотки сочувствия. – Мы всегда знали, что доверять Отрекшимся – большой риск. Но кто, кроме них, предложил нам свою помощь в борьбе за Кель'Талас?
Лор'темар поднял свой бокал. Солнечный свет пронизал его содержимое, сделав его ржаво-красным, словно почва Чумных земель.
* * * * *
Лор'темар постукивал пальцами по столу, прокручивая в голове свои прошлые встречи с Этасом. Уже сегодня, в крайнем случае – завтра, ему придется дать верховному магу четкий ответ. Сжав пальцами переносицу, он посмотрел на сосуды с вином, стоявшие на полке. Стук в дверь прервал его мысли.
– Да?
Объявившийся в дверях посыльный торопливо поклонился.
– Лорд Терон, вас ждут в приемной.
Лор'темар нахмурился. Халдарон или Роммат явились бы сами. Этас, скорее всего, тоже.
– Я сейчас занят, – ответил он ровным голосом.
– Мой лорд, – продолжил посыльный, – королева банши не любит ждать.
Лор'темар ощутил, как его сердце ухнуло куда-то вниз. Он встал.
– Да, – промолвил он, – конечно, она не станет ждать. Проводи меня к ней.
Посыльный развернулся к дверям, бросив беспокойный взгляд на правящего лорда. Лор'темар вышел из комнаты, собрав всю свою волю в кулак.
За те несколько минут, что потребовались, чтобы дойти до приемной, он постарался собраться с мыслями. За годы правления Кель'Таласом он обнаружил, что окружение себя аурой власти стало для него чуть ли не осязаемым, физическим действием. Он ощущал происходившие изменения всем своим существом, до самых кончиков пальцев. Чтобы предстать перед Сильваной, ему понадобится вся его решимость.
По пути в приемные покои к нему присоединились Халдарон и Роммат. Лицо предводителя следопытов, казалось, превратилось в камень. Роммат же выглядел отстраненно; он знал, что их ожидает, но в отличие от Лор'темара и Халдарона этот кошмар был для него обезличенным и далеким. Для этих двоих судьба Сильваны была раной, заново вскрывавшейся при каждой новой встрече с ней… и боль эта не утихала.
Свет в зале, где ждала их Сильвана, казался поблекшим. Нет, он не стал более тусклым или неярким – скорее, он просто исчезал в окружавшем ее пространстве, которое, кажется, избегало даже солнце. Яростный белый блеск глаз подчеркивал мертвенную бледность ее истощенного лица. Сильвану окружали грозные королевские стражи, сжимавшие в своих почти лишенных плоти руках почерневшие клинки.
Единственным звуком, раздававшимся в зале, было эхо шагов Лор'темара – но и оно, казалось, затихало в присутствии королевы банши неестественно быстро.
– Что привело тебя в Луносвет, Сильвана? – спросил он.
– Я только что вернулась из Оргриммара, – сказала она. Голос Сильваны будто царапал стены. При движениях ее рта кожа вокруг него трескалась и шелушилась подобно сброшенной змеиной коже. – Артас посмел нанести удар в самое сердце Орды.
Во рту у Лор'темара внезапно пересохло, а в груди стало нарастать беспокойство. Сильвана сделала паузу, пытаясь по его лицу понять реакцию на ее слова. Он сжал зубы, не издав ни звука.
– Атака была успешно отражена, – продолжила она, – однако Артас лишь играет с нами… и мы должны перенести боевые действия на его территорию. Вождю Орды, Траллу, наконец-то открылось то, о чем мы давно знали. – Глаза Сильваны опасно сверкнули. – Орда готовится к войне. И син'дораи, как ты, Лор'темар, помнишь, являются ее частью.
Ее слова копьями ранили его. Он знал, о чем она просила. Он знал также, что этот день обязательно придет. Знал – и все равно сейчас, под сводами приемных покоев, внезапно ощутил, будто он тонет в изяществе убранства залы, не находя слов для ответа.
– Лор'темар, – слова Сильваны разбились вокруг него фонтаном из тысячи осколков. – Мы уничтожим Артаса – раз и навсегда.
Лор'темар медленно покачал головой.
– Я ценю ваше с Траллом доверие, Сильвана. Ваше желание увидеть нас в ваших рядах во время боевых действий в Нордсколе – большая честь. Но мы слишком стеснены в средствах. Мы уже получили похожую просьбу от Кирин-Тора, но мы не можем позволить себе послать войска на север. После событий на Кель'Данасе…
– Это не просьба, Лор'темар, – перебила она. От гнева ее глаза полыхнули красным. – Ты пошлешь войска. И они отправятся с Отрекшимися.
– Сильвана, – тихо обратился к ней Лор'темар, – мы только что пережили гражданскую войну. Что мы вообще можем вам дать?
– Уж не забыл ли ты, кто вообще несет ответственность за случившееся с Кель'Таласом? Забыл, чья именно это вина? – Она вгляделась в его лицо в поисках ответа и, не дождавшись, продолжила. – А я помню! Я отомщу – и ты предоставишь мне то, чего я от тебя хочу: син'дорайских следопытов и магов, а также рыцарей крови.
– Их слишком мало, Сильвана. Я не могу их отдать.
Ее шелушащиеся губы искривились в усмешке.
– Если тебе действительно этого хочется – можешь и дальше прятаться здесь, подобно побитому псу, Лор'темар. Ты глуп, если считаешь, что это как-то тебе поможет. Думаешь, пока ты выжидаешь и зализываешь свои раны, Артас тебя не тронет? Или, может, ты считаешь, что я потерплю подобную трусость с твоей стороны? Позволю себе напомнить: тот, кто отказывается сражаться с Отрекшимися спиной к спине, становится их врагом. А враги Отрекшихся долго не живут. Мои войска не первый день охраняют эти земли, не говоря уже о том, что только благодаря нам вы смогли вступить в Орду. Или вы окажете нам помощь в Нордсколе, или можете забыть о нашей помощи здесь, в Кель'Таласе.
На юге, на границе Чумных земель, где Плеть, несмотря на все их усилия, по-прежнему контролировала Тропу Мертвых, утрата поддержки со стороны войск Сильваны была бы равнозначна поражению. Лор'темар, конечно, не солгал Авроре и Рентару в том, что их положение в Призрачных землях значительно укрепилось, однако он не был настолько наивен, чтобы полагать, что эти позиции можно будет удержать силами талассийских войск. Без поддержки Отрекшихся Транквиллион падет. А за ним…
Вновь, во второй раз после возвращения из Кель'Литиена, прозвучали в его памяти слова Ястребиного Копья.
«Мы более не ее народ».
Было бы ложью считать, что Лор'темар сам не знал этого.
– Послать мой народ, истощенный войной, на смерть в Нордскол… или пойти на риск вновь уступить Кель'Талас силам Плети… – Откуда-то издалека он услышал свой смех. Звучал он, впрочем, почти как смех Роммата. – О каком выборе идет речь, Сильвана?
Королева банши бесстрастно посмотрела на него.
– Через две недели я жду твои войска в Подгороде, – ответила она. – Не стоит меня разочаровывать.
– Будет сделано, госпожа.
Она развернулась, собираясь уйти.
– Как ты можешь так поступать? – Лор'темар с легким удивлением отметил отчаянную злость в голосе Роммата. Великий магистр, похоже, полагал, что с Сильваной можно договориться. – Это шантаж! – Роммат сжал свой посох так сильно, что костяшки его пальцев побелели. – Это тыпредложила нам свою помощь! Мы не просили о ней, ты предоставила ее по своей собственной воле! Как вы можете называть нас своими союзниками – и при этом торговаться с нами за наши же земли?
Сильвана на секунду задумалась над его словами. Каким-то образом она умудрялась смотреть на него сверху вниз, хоть Роммат и был заметно выше ее.
– Вас никто не заставлял принимать мое предложение, – сказала она. – Вы сделали свой выбор. Сейчас я прошу от вас только сил и желания победить нашего злейшего врага.
Роммат сверлил ее полным ненависти взглядом, и Лор'темар счел нужным вмешаться:
– Возможно, ты хочешь обсудить с нами что-то еще, Сильвана? – голос Лор'темара даже ему самому показался лишенными остатков воли. Обсудить. Он слышал, как его внутренний голос насмехался над ним. Как будто с королевой банши можно что-то обсуждать.
– Нет. У меня все, Лор'темар.
– Шорель-аран, Сильвана, – сказал он. Услышав талассийское прощание, она яростно сверкнула глазами – и более не сказала ни слова. Лор'темар проводил ее пустым взглядом; в ее сторону он смотрел лишь потому, что больше ему смотреть было не на что. Он ощущал в себе некую хрупкость… подобную хрупкости травинки в морозную ночь.
Развернувшись, чтобы покинуть зал, Лор'темар заметил Этаса, пришедшего сюда, пока правящий лорд вел «переговоры» с королевой банши. Его расстроило то, что верховный маг стал свидетелем только что перенесенного им унижения, но у него уже не было сил, чтобы думать еще и о гордости. Его все еще ошеломленный разум уже начал составлять списки и планы. Он был с войной на короткой ноге. Халдарон должен вызвать капитана Озаренного Солнцем и лейтенанта Вестницу Зари. Роммат известит магов; он также мог представлять интересы рыцарей крови, пока они ждут Лиадрин. У Этаса будет отличный шанс проявить себя. Лор'темар, будто во сне, побрел обратно по коридору.
– Лор'темар!
Он остановился и повернулся к говорившему, пытаясь изобразить на лице внимание или интерес; на самом же деле он ощущал себя полностью выдохшимся. Все, чего ему хотелось – вернуться за свой рабочий стол и остаться в одиночестве, погрузившись в рутинные, не требующие размышлений задачи, и на время забыть о произошедшем.
И, как обычно, Роммат нарушил его планы.
– Лор'темар, – повторил он, догнав правящего лорда, – ты не можешь… у нас нет…
– Ты слышал, что она сказала, Роммат, – перебил его Лор'темар. – Или мы отправляемся в Нордскол, или теряем поддержку Отрекшихся. А с ней, вероятно, и всей Орды. Поэтому выбора у нас нет, – он повернулся, собираясь уйти.
– Наши лазареты все еще переполнены ранеными после боев за Кель'Данас! – продолжил Роммат. – Клянусь Солнечным Колодцем, мы даже не успели должным образом почтить память павших!
– У нас нет выбора, Роммат. Разве ты этого не понимаешь? Мы выполняем просьбу Сильваны… или теряем весь Кель'Талас – все наши территории на юг от реки Элрендар!
– Значит, так тому и быть! – выкрикнул Роммат. Лор'темар замер на месте – слова Роммата повергли его в шок. Он медленно повернулся к великому магистру, заметив столь же ошеломленное выражение лица Халдарона.
– Так тому и быть? – голос его повысился. – Знаешь ли ты, сколько эльфов – как син'дораев, так и кель'дораев – отдали свои жизни за эту землю? А сколько их еще погибнет? И ты говоришь – так тому и быть? Ты хоть понимаешь, что ты несешь?
– Лучше бы они погибли зря, чем отдали свои жизни за то, чтобы ты мог стать марионеткой какого-то… какого-то монстра!
Лор'темар поверить не мог своим ушам. Роммат сверлил его взглядом, в котором не было ни злости, ни презрения. Лишь дикое и совершенно ему не свойственное отчаяние. За все время регентства Лор'темара, хоть они и не раз жарко спорили, Роммат ни разу не терял уравновешенности и самообладания. Сейчас же его буквально трясло. Лор'темар заметил, что, пока они разговаривали, вокруг них собрались другие эльфы. Ему не хотелось устраивать сцен.
– Не поддавайся на ее угрозы… – тихо сказал Роммат, и Лор'темар с ужасом услышал в его голосе мольбу. – Она просто использует тебя.
Лор'темар сжал кулаки. Его переполняло негодование.
– Я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить Кель'Талас и мой народ, – отчеканил он. – Даже если меня будут, как ты выразился, использовать. И ты тоже будешь следовать моим приказам. Ты понял меня?
– И как долго, по-твоему, ты сможешь играть в эти игры?
– Столько, сколько потребуется, – твердо ответил Лор'темар. Правящий лорд нисколько не уступал Роммату в упрямстве. Он выпрямился и сурово посмотрел верховному магистру в глаза. Роммат выдержал его взгляд в течение нескольких секунд, но его осанка утратила величественность. Он закрыл глаза.
– Когда-то я уже слышал эти слова от правителя син'дораев, Лор'темар, – мягко сказал он, отвернувшись. – Я не стал с ним спорить. Тогда я считал, что он прав.
Кровь застыла в жилах Лор'темара.
– Мы похоронили его на Кель'Данасе, – продолжил Роммат. Он тяжело вздохнул. – Я сообщу леди Лиадрин и магистру Кровавой Клятве о твоем решении, правящий лорд. Позже я отчитаюсь перед тобой о проведенной подготовке. – Он покинул помещение, сгорбившись и не проронив более ни слова.
Не в силах думать, Лор'темар молча созерцал удалявшийся силуэт великого магистра, пока тот не исчез, наконец, за углом.
– Лор'темар, – Тихий голос Халдарона вывел его из транса. Он повернулся к другу, обнаружив, что предводитель следопытов смотрит на него так, будто видит впервые. Лор'темару хотелось встряхнуть его, закричать на него – только чтобы он перестал так на него смотреть.
– Каковы будут распоряжения правящего лорда? – спросил Халдарон. Формальность его обращения вызвала у Лор'темара ощущение горечи.
– Извести Обитель и Анклав Странников, – ответил он. – Сообщи им о принятом решении.
Халдарон поклонился и ушел, напоследок бросив на него взгляд, в котором Лор'темар не смог ничего прочесть.
Лор'темар огляделся. Одного хмурого взгляда хватило, чтобы слуги и стражники разбежались по местам. В коридоре кроме него остался только один эльф – Этас Похититель Солнца, проигнорировать которого было совсем непросто.
– Если вы все равно отправляете войска в Нордскол, возможно, вы окажете поддержку и Кирин…
– Маги Кирин-Тора могут делать все, что им захочется. Меня это не касается, – сорвался, наконец, Лор'темар. – Однако подозреваю, что многие из тех, кто отправится в Нордскол, в итоге появятся у вас на пороге. И вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы оказать им помощь, Этас. А сейчас идите и разыщите Роммата. Я уверен, он найдет для вас дело, – раздражение, которое испытывал Лор'темар, наконец вылилось в слова. – Думаю, теперь-то вы довольны, господин верховный маг.
Этас покачал головой.
– Я действительно хотел обрести вашу поддержку в Нордсколе, правящий лорд. Но не на подобных условиях. Поверьте, я бы с куда большей радостью принял вашу помощь, если бы вы согласились оказать ее по собственной воле, а не…
– Благодарю за беспокойство, но моя собственная воля никуда не делась, – прервал его Лор'темар. Слова Этаса ужалили его в самое сердце. – И править Кель'Таласом я и далее собираюсь в соответствии с моей собственной волей.
– Конечно, мой лорд, – ответил Этас, слегка поклонившись в знак примирения. Однако, как заметил Лор'темар, когда тот поднял голову, это извинение никак не отразилось в глазах его собеседника. Кипя от ярости, Лор'темар развернулся на каблуках и вышел, оставив Этаса стоять в одиночестве под тяжелыми красно-золотыми флагами.
* * * * *
Дневник правящего лорда, запись № 83
Не могу припомнить, чтобы мне доводилось настолько откровенно лгать кому-либо с тех пор, как мне пришлось заняться политикой. Я солгал Этасу. Он это знает. И я это знаю. И любой, кто слышал меня, тоже прекрасно это понимает. На самом деле моя воля не играет почти никакой роли. Я могу делать вид, что моя власть реальна… но все это – лишь игра и притворство. Я могу умыть руки, стать мучеником, жертвой – и не добиться ничего. Я могу сражаться, принося других в жертву – и тем самым превратиться в квинтэссенцию всего, против чего я сражался ранее. Если я когда-либо обосновывал свои решения с помощью других логических построений – я, очевидно, лгал самому себе. Ястребиное Копье прав. Я заключил сделку с дьяволом, но если бы мы не пали до этого уровня, мы никогда не восстановили бы Солнечный Колодец. Да, ни он, ни Аврора не поступились бы своими принципами. Уверенность в этом позволяет им спать спокойно. Но если они отрицают, что могут это себе позволить благодаря нам, пошедшим против собственных принципов, – они обманывают себя точно так же, как обманываю себя я.
«Цель оправдывает средства». Я почти поверил в это. Но руины террасы Магистров навеки останутся в моей памяти, напоминая о том, что ждет меня, если я прибегну к этой логике. Я балансирую на краю пропасти, осознав, наконец, что для поступков, которые я совершаю по необходимости, не существует оправдания. Между этими крайностями никогда не будет гармонии… но иногда я, глядя на них со стороны, кажется, начинаю что-то понимать. Я бы назвал это откровение глубоким… если бы не осознавал, что Кель'тас, а до него и Анастериан, также поняли это – в свое время. Все, что мы можем сделать – это следовать по проложенному для нас пути со всем достоинством, на которое способны, к славе – или смерти. И молиться, чтобы, когда все будет сказано и сделано, в нас осталось хоть что-то от нас самих. И, клянусь Солнечным Колодцем, я надеюсь, что в итоге во мне останется хотя бы частица моей души.